волочащегося плаща или пальто. След правой ноги был слегка вытянут, словно женщина хромала на правую ногу.
В широко распахнутые ворота, а потом в поле, покрытое сугробами, где гостья спотыкалась и падала, или старалась не падать. Следы вели прямо в зимний лес, и Хаксли немного постоял на опушке, глядя на высокие черные деревья и чащу, наполненную блестящими зелеными падубами. Даже зимой было невозможно войти в Райхоупский лес. Даже зимой было невозможно видеть внутрь больше, чем на пятьдесят ярдов. Даже зимой работала его магия, мгновенно рассеивая внимание, заставляя посетителя бродить кругами и полностью сбивая его с толку.
Здесь столько чудес. Так много надо изучить. Так много найти. Так много все еще живущих «легенд». Я только начал!
В дверном проеме появился Стивен в школьном пальто, шея обвернута в теплым шарфом, на ногах сапоги. Он прыгнул наружу, провалился по колено в снег и с трудом пошел к отцу — щеки раскраснелись, лицо светится от удовольствия.
— Сегодня ты рано, — крикнул Хаксли сыну. Стивен наклонился и слепил снежок. Он бросил его, промазал и засмеялся. Хаксли подумал было открыть ответный огонь, но было слишком интересно узнать, что произошло в курятнике. Он заметил разочарованное выражение лица Стивена, но проигнорировал его.
Стивен следовал за ним на расстоянии.
Из ветхого куриного дома не доносилась ни звука. Тревожно.
Открыв дверь, он немедленно почувствовал запах смерти, и зажал нос. Он знал запах курятника, атакованного лисой, но чаще всего запах самой лисы заглушал все. Но здесь был чистый запах сырого мяса, и он вошел на бойню; мозг отказывался понимать то, что видели глаза.
Тот, кто был здесь, соорудил кровать из цыплят. Все двадцать птиц были разорваны на части, и все эти части с торчащими перьями устилали пол, образуя матрац.
Головы были нанизаны на примитивную льняную веревку, которая висела вдоль всего сарая, переходя с одной полки на другую.
Маленькое пятно из обожженных и обуглившихся костей говорило об огне и еде, которую «Снежная женщина» приготовила для себя.
Ожидавший хаос и нашедший совершенно упорядоченное, даже ритуальное убийство, Хаксли вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Он был озадачен и заинтересован. Во время резни должен был стоять оглушающий шум. Но он не слышал ничего, хотя — после того, как мальчики разбудили его — пролежал без сна большую часть ночи.
Цыплята умерли без единого писка, а дым от костра не достиг дома.
Зная, что Стивен стоит за ним и беспокойно смотрит на курятник, Хаксли положил руку ему на плечо и повел оттуда.
— Там все в порядке?
— Лиса, — откровенно сказал Хаксли, и на мгновение почувствовал раздражение, когда сообразил, что ответил безразличным тоном. — Печально, но бывает.
Стивен хорошо понял смысл слов отца. Он выглядел ошарашенным и испуганным.
— Все мертвы? Как в сказке?
— Да, они все мертвы. Старый Лис забрал их. — Успокаивающая рука Хаксли лежала на плече мальчика. — Позже мы с тобой пойдем на ферму и купим других, а? Мне жаль, Стив. Ну, кто будет выбирать цыплят?
Мальчик остался мрачным, но не стал возражать, только оглянулся через плечо; он покорно пошел вместе с отцом через снег опять к воротам.
В глазах сына стояли слезы, и тогда Хаксли слепил снежок и несильно бросил его в Стивена. Снежный шарик ударил мальчику в плечо, и через мгновение печальная пустота сменилась улыбкой, и Стивен бросил снежок в ответ.
У окна спальни появился Кристиан; он постучал по стеклу и что-то крикнул. Хаксли не расслушал, что, но, вероятно: «подождите меня!»
Именно тогда Хаксли нашел «подарок», если это можно было назвать подарком. Он лежал на снегу рядом с воротами: кусок грубой материи, в которую были завернуты два двухдюймовых сучка и желтоватая кость от какого-то небольшого животного, возможно лисы или маленькой собаки. Во всех трех были проделаны дыры. Сверток слегка занесло снегом, но он заметил его, откопал и открыл перед восхищенным взглядом мальчика.
— Она оставила тебе подарок, — сказал Хаксли сыну. — Совсем маленький. Но это, наверно, талисман, приносящий удачу. Как думаешь?
— Не знаю, — сказал Стивен, но взял кусок материи и ее содержимое, и потер пальцами все три предмета. Он выглядел скорее озадаченным, чем разочарованным. Хаксли поддразнил его, на мгновение забрав подарок обратно — он хотел более тщательно проверить обломки. Сучки, похоже, были от терна, гладкая, тонкая кора. Кость оказалась шейным позвонком.
— Приглядишь за этими маленькими штуковинами, Стив?
— Да.
— Мне кажется, есть волшебное слово, которое надо им сказать. Оно само придет к тебе, внезапно…
Он выпрямился и пошел к дому. В двери, ведущей в кухню, появилась Дженнифер, заспанная хорошенькая женщина, крепко обхватившая себя руками, от холода.
— Что за беготня с утра пораньше?
— Старый лис-барабанщик, — уныло сказал Стивен.
Дженнифер мгновенно проснулась:
— О, нет! Лис? На самом деле?
— Боюсь, так оно и есть, — спокойно сказал Хаксли. — Забрал все.
Пока Дженнифер вела замерзшего мальчика завтракать, Хаксли повернулся и опять посмотрел на Райхоупский лес. Внезапно взлетели вороны, нарушив тишину спокойного воздуха. Они привлекли внимание Хаксли к группе падуб, стоявшей недалеко от разрушенных ворот, там, где говорливый ручей входил в лес. Это и был его путь в более глубокие зоны лесной страны, и ему показалось, что он увидел там движение, однако до него было слишком далеко и Хаксли не мог быть полностью уверен.
Да, два куска сучка и кость вряд ли стоят двадцати цыплят. Но тот, кто был здесь прошлой ночью, хотел, чтобы Хаксли знал о его визите. Это было, он чувствовал, неприкрытое приглашение к встрече в тенях.
ДВА
Райхоупский лес, без всякого сомнения, является изначальным
