мелодию. Она исполняет первый куплет «Сгодится все»[34], который до нее спела уже натурально половина собравшихся здесь девчонок. Поет она неплохо, но не гениально. Высокие ноты не вытягивает, но справляется довольно хорошо. Я бы оценила это на уверенные шесть из десяти.
Кто-то похлопывает меня по плечу, я, вздрогнув, оборачиваюсь – передо мной Чейни. Волосы приглажены немыслимым количеством геля. Как трогательно, что он прикладывает столько усилий, чтобы вписаться в ревущие двадцатые.
– Прости, что напугал тебя, Милли Диллмаунт, – говорит он.
– Пока еще не Милли.
– Ну, мне бы не хотелось играть Джимми в паре с кем-то помимо тебя.
Вот же льстец.
Дверь распахивается, и оттуда появляется Валери с гордой улыбкой на лице. Я показываю ей большие пальцы, но она меня не замечает, отвлекшись на хлещущих волосами девиц, что тут же окружают ее, как стайка гиен.
– Эверет Хоанг. Твоя очередь.
Кажется, меня сейчас стошнит.
Чейни легонько касается моей щеки.
– Ни пуха.
Зал для прослушиваний – это старый класс с паркетным полом, который скрипит, когда по нему идешь. У окна стоит длинный стол со стульями. Мужчины (и единственная женщина), бледнолицые донельзя, в очках с проволочной оправой, смотрят на меня пустыми взглядами – можно подумать, что в Огайо их затащили силой: «Если не отберешь актеров для этого подросткового мюзикла, я тебя пристрелю». В самом центре сидит Абель Пирс. Он изучает меня с тем же насмешливым любопытством, что и вчера у себя в кабинете. У меня до сих пор перед глазами его горделиво раздутая грудь и круглые очки в золотой оправе, сползшие на кончик носа. Интересно, прочитал ли он мое письмо? Здешний опыт принесет вам пользу, пообещал он. Если мне суждено быть Милли, я ей стану.
– Добрый день! – жизнерадостно приветствую я всех.
– Добрый день, мисс Хоанг. – Тон у Абеля ровный и серьезный. – Что вы нам сегодня споете?
Я неловко пытаюсь раскрыть папку, и та с шлепком приземляется на пол. Скривившись, я поднимаю ее и красивым жестом протягиваю пианисту. Давай, Эверет, соберись. Закрыв глаза, я представляю, что за окном Ариэль и Джиа с помпонами чирлидеров и плакатами, на которых написано: «Выше нос, все получится! Покажи Абелю Пирсу, на что способна!» Я приосаниваюсь.
– Я спою последний куплет «Не порть мне праздник» из «Смешной девчонки»[35].
– Чудесно. Приступайте.
Пианист ударяет по клавишам, звучат первые аккорды. Я представляю, что это фанфары.
Когда я открываю рот, я перестаю быть Эверет Хоанг. Я – Фанни Прайс. Когда я пою «приготовься, дружок, ведь я иду за тобой», я в это верю. Ведь я иду за ней, я заполучу роль Милли Диллмаунт. Грудная клетка расширяется. Легкие вибрируют. Я пропеваю тот последний «парад», тяну ноту так высоко, что та, пронзительная как стрела, взмывает над режиссерским жюри и отражается от потолка.
Мы с пианистом триумфально заканчиваем в унисон.
Жюри рукоплещет. Мне впервые аплодируют на прослушивании. Улыбка расползается по лицу до самых ушей. Я. Просто. Огонь.
– Великолепно, – говорит Абель, кивает и что-то быстро записывает. – Отличная работа.
– Спасибо.
Воображаемые Ариэль и Джиа с довольным выдохом падают в траву. Перед тем как уйти, я им подмигиваю.
Так ли необходимо платье-чарльстон, чтобы победить на прослушивании? Так и вижу Абеля Пирса: он поглаживает бородку, поворачивается к своим ошарашенным коллегам, потерявшим дар речи, и говорит:
Вау, ну дает Эверет Хоанг. Десять из десяти.
12
Ариэль
Бетани Барнс стоит у порога моей комнаты с упаковкой пива в одной руке и бутылкой вина в другой.
Она улыбается, и зубы у нее белоснежные, как в рекламе тех отбеливающих полосок «Крест». Бетани указывает бутылкой на дверь чуть дальше по коридору.
– Мы сегодня устраиваем тусовку. Комната 8С. В десять вечера.
Утром у нас был экзамен – логично, что все сегодня отмечают. Я должна быть польщена, что меня пригласили. Испытывать облегчение. Во время вчерашнего созвона Эверет и Джиа убеждали меня почаще ходить на вечеринки. Повеселись там, сказали они.
По четвергам Бетани с девчонками устраивают морковные обеды. По неведомой причине они сходят с ума по корнеплодам – оттуда и название. Девчонки жуют, хрустят морковными палочками и задают друг другу вопросы о биологии мозга. Присоединиться к ним может каждый. Иногда я прохожу мимо, когда они обедают, и Бетани машет мне рукой. Она действительно очень приятный человек. Эверет настаивает, чтобы я дружила с такими девчонками.
Бетани вглядывается в мое лицо. Я растягиваю губы в улыбке Чеширского кота. Я игривая и общительная. Я люблю тусоваться.
– Спасибо, – говорю я, – приду обязательно. Что-нибудь принести?
Глупый вопрос, потому что принести мне нечего. Как же быть? Стащить печенье из столовой? Это установка, которую вбили в меня мама с папой. Всегда приноси подарок, когда идешь в гости. Хорошие манеры – ключ к успеху.
Бетани смеется.
– О нет, у нас всего достаточно. – Она поднимает руки с выпивкой. – Намутила у одного из старшекурсников, который не уехал на лето.
Иногда я забываю, что в сентябре стану полноправной студенткой Бристона. А однажды – и старшекурсницей. Когда я получила официальное письмо о зачислении, умма сразу же прикрепила его к холодильнику. Чтобы освободить для него место, ей пришлось снять мои старые табели. Это письмо заслужило просторный металлический фон. Оно стало кульминацией всех моих усилий, всех школьных достижений. Именно об этом я мечтала столько месяцев назад. А теперь не понимаю, что здесь делаю.
Если бы Беа узнала про Бристон, она бы скрестила руки на груди и сказала: «Мир колледжем не ограничивается, знаешь ли». А потом начала бы перечислять знаменитых бизнесменов, которые либо бросили университет, либо вообще им пренебрегли. Беа всегда говорила, что пойдет тем же путем. Она надеялась, что ее каким-то образом заметят на Нью-Йоркской неделе моды, а потом она прославится и запустит собственную линию одежды. Она не silmang[36], каким считают ее умма и аппа. Она докажет, что родители ошибаются.
Бетани поворачивается, собираясь заглянуть в следующую по коридору комнату. Я так долго молчала, что она, видимо, решила, что я с прибабахом.
– Супер, – выдавливаю я со всей бодростью, на какую способна, – увидимся вечером.
И закрываю дверь, пока не успела облажаться еще сильнее.
Натянув толстовку, я сворачиваюсь в клубок и накрываюсь пледом. До тусовки у Бетани еще целых два часа. Можно созвониться с Эверет и Джиа и провести это время за выбором идеального сетчатого кроп-топа и джинсов бойфренда. Можно накрасить губы вишневым блеском, а ресницы – так
