далеко, насколько смогу, пока не решу, что с ней делать.
— Что мы собираемся делать с людьми Тьяго? — Спрашивает Игнасио.
Вздыхая и качая головой, я говорю: — Позови его зама, чтобы он занял его место. Скажи, что сегодня утром с Тьяго произошел несчастный случай, и он не вернется к работе.
Игнасио хрустит костяшками пальцев.
— Считай, что с этим разобрались.
Звонит мой мобильный, и я смотрю на определитель номера, прежде чем ворчу себе под нос.
— Я должен ответить, — говорю Игнасио, который просто кивает и покидает мой кабинет, не сказав больше ни слова.
— Дядя, — отвечаю я.
— Племянник, — отвечает Доминго на другом конце провода. — Как поживаешь в этот прекрасный день?
Я потираю подбородок рукой, ненавидя светскую беседу. Мой дядя звонит только тогда, когда происходит что-то плохое или важное, поэтому я решаю прервать его, пока он не продолжил свои шарады.
— Не пускай дым мне в задницу. Что случилось? Говори.
Он хихикает, и это меня раздражает. Сказать, что у меня бурные отношения с дядей, единственным оставшимся в живых членом семьи, было бы преуменьшением гребаного века. После всех этих лет я все еще не доверяю ему. Как я мог доверять единственному мужчине, который выжил после резни моей семьи? Все еще сомневаюсь в том, где он был в тот день, и я годами пытался доказать его причастность, но безуспешно. Пока у меня не будет твердых, конкретных доказательств того, что он был причастен к убийству моей семьи, я должен притворяться, что, между нами, кровь гуще воды и что я сделаю для него все, что угодно. Бывают дни тяжелее, чем обычно, учитывая, что он может быть настоящей занозой в моем боку, когда захочет.
— Я слышал из сплетен, что ты застрелил кого-то на летном поле аэропорта этим утром, как раз перед тем, как погнаться за женщиной и приставить пистолет к ее голове.
Моя рука застывает, монета лежит на среднем суставе, я стискиваю зубы. Несмотря на то, что мой дядя в настоящее время живет и управляет своей частью семейного бизнеса в Калифорнии, у него все еще есть связи здесь. И моя репутация в этом городе не совсем звездная. Я даже посрать не могу без того, чтобы кто-нибудь не раскрыл об этом свой чертов рот.
— Слухи распространяются быстро, — говорю я ему, стараясь сохранять спокойствие и мой голос ровным.
— Так и есть. Человек, которого ты застрелил, чем-то обидел тебя? — спрашивает он.
— Да. Он не мог держать свой гребаный рот на замке. Я устал это слышать. — По крайней мере, это не слишком далеко от истины.
— Понятно, — говорит он со вздохом. — А что насчет девушки? Кто она?
Тот факт, что мой дядя хочет узнать об Арии, действует мне на нервы. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о ней, и меньше всего он. Чем дольше я буду держать ее в секрете, тем лучше.
— Мы познакомились в приложении для знакомств, — шучу я, солгав сквозь свои гребаные зубы.
Это вызывает громкий смешок на другом конце провода.
— Я ни на секунду в это не верю, племянник, но не собираюсь вытягивать из тебя информацию. — А затем добавляет: — Пока.
Самая важная вещь, которую я усвоил за свою жизнь, — это то, что нельзя казаться слабым, а забота о ком-то — самая большая уязвимость. В любой момент кто-то готов забрать то, что принадлежит тебе, и использовать это против тебя. Я шел по жизни как волк-одиночка, никого не подпуская и не подходя слишком близко. Пока у меня все получалось хорошо, и я намерен продолжать в том же духе.
— Она просто шлюха, которую я подцепил во время поездки, — беспечно говорю я, надеясь, что он купится на это.
— Понятно. Должно быть, в самолете была какая-то вечеринка, раз она вот так сбежала от тебя.
— Ей нравится, когда я преследую ее, — говорю я, сохраняя легкомысленный тон.
Он смеется.
— Ну, может быть, я прилечу и сам с ней позанимаюсь. Мне бы не помешало немного поохотиться, — предлагает он.
Я подбрасываю монету, ловлю и сжимаю так сильно, что, клянусь, с нее начнет капать кровь.
— Она скоро уйдет, — говорю я, не зная, ложь это или нет.
Я еще не решил, что буду делать с этой девушкой.
— Что-нибудь еще, дядя? — Спрашиваю я, едва держа себя в руках. Не знаю, почему мое новое приобретение вызывает у меня столько эмоций — эмоций, которые я не могу вспомнить, когда испытывал в последний раз. От одной мысли о том, что кто-то надругается над ней, у меня в животе скручивается узел. Это то, что заставило меня застрелить Тьяго, хотя ублюдок заслужил это за нападение на девушку у меня на глазах. Каким-то долбанутым образом спасение Арии с того острова и ее ужасная судьба с человеком, сделавшим ставку против меня, стали для меня почти катарсисом. Если бы я только мог спасти свою семью.…
— У нас проблема с одним из наших поставщиков по соседству с вами, — говорит мой дядя, прерывая мои ужасные мысли.
Теперь мы подошли к настоящей причине разговора. Он просто хотел посплетничать и потратить мое время, как обычно. Будучи главой familia, я мог бы легко поставить своего дядю на место. Но из уважения к моему отцу я никогда этого не делаю, даже когда он этого заслуживает.
— Мне нужно, чтобы ты напомнил ему, на кого он работает, — говорит дядя. — Ты справишься с этим, или ты стал мягким из-за своей новой шлюхи?
— Назови мне имя, — выдавливаю я, полностью игнорируя его бред.
— Гарольд Кортес.
Я заканчиваю разговор, не сказав больше ни слова. С Гарольдом разберутся, скорее всего, начиная с моих кулаков и заканчивая ножом или пистолетом. К несчастью для него, он примет на себя всю тяжесть моего сдерживаемого разочарования и гнева, накопившихся за последние двадцать четыре часа.
— Боюсь, ты застал меня в неудачный день, Гарольд, — говорю я вслух, прежде чем схватить свою специальную черную сумку из нижнего ящика стола и направиться к двери.
Глава 9
Ария
Я выхожу из душа и сразу замечаю небольшую стопку одежды на кровати, которой не было. Это означает, что кто-то был здесь, пока я принимала душ.
Это был он?
Он пялился на меня? На мое обнаженное тело, планируя все те отвратительные вещи, которые хочет сделать со мной сегодня вечером? Несмотря на то, что тепло из душа согрело, холодная дрожь внезапно пробегает по мне прямо
