финишировавших адептов вокруг нас становится все больше.
— Мисс Уайлвуд, — снова обращается ко мне Тейран, — сорок баллов вам начисляется за победу и еще десять — за стойкость и упорство!
— Тогда мне должны увеличивать баллы каждое утро за то, что я сюда прихожу, — тихо цедит сквозь зубы Камилла, чуть прищурив глаза. Да, ежедневные тренировки даются ей непросто.
Но сейчас мне нет дела до нее.
У меня получилось! Франка, подбежав, обнимает и поздравляет. Некоторые адепты хлопают по плечу. Улыбаюсь им слегка вымученно. Твою же налево, как больно!
— Расходимся, — командует Тейран, ничто не укрывается от его внимательного взгляда. — Мисс Уайлвуд, немедленно в целительный корпус.
И в мыслях нет перечить ему, поэтому бегу к миссис Тиж. В небольшой домик, укрытый кроной дерева.
У целительницы задерживаюсь ненадолго. Все-таки я не в обычной больнице — латают меня достаточно быстро. Мазь, которой миссис Тиж мажет мой ноющий подбородок, почти мгновенно снимает боль и отек. Эх, мне бы такую в детстве. Мои вечно сбитые колени и локти сказали бы ей большое спасибо.
— Держи, — протягивает баночку целительница. — Пару дней мазать по три раза. И все пройдет бесследно.
Благодарю ее и спешу на занятия.
Радость топит. Ведь несмотря ни на что, баллов у меня заметно прибавилось.
Я даже смогла сравняться с адептом, который занял шестое место. И, честно говоря, между нами развернулась негласная борьба. Поскольку до вылазки в город оставалась всего неделя, каждый день был на счету.
Я еще усерднее штудировала книги, выполняла задания и что уж совсем мне несвойственно, была паинькой.
Удивительно, но каких-то три-четыре недели в Академии словно перепрошили меня заново. Я втянулась в учебу, и мне это нравилось. Каждый день передо мной открывалась очередная маленькая дверь, за которой неизменно оказывались что-то необычное и интересное. Я заходила в них раз за разом, все больше погружаясь в новый для себя мир. Приучилась рано вставать. Ценить каждый день.
Наконец, перед ужином все адепты собираются в большом зале, чтобы услышать, кто же войдет в первую группу магического контроля.
Ректор один за другим называет фамилии. Элий Янг — безусловный лидер. Франка — сразу же следом. В шестерку счастливчиков также входит и Арчи. А как же я?
— И, наконец, замыкающий в списке, — объявляет ректор, — адептка Ариана Уайлвуд. Поздравляю всех. Завтра утром магистр Эль Харрион проведён инструктаж, и вы отправитесь в город в составе группы магического контроля.
Мы с Франкой переглядываемся и на наших лицах расцветают улыбки.
— Получилось! — крепко обнимаю соседку, и мы разве что не прыгаем от счастья.
Уже в своей комнате без умолку болтаем, пытаясь угадать, чем же будем заниматься завтра в городе. Впрочем, это будет известно совсем скоро.
Однако, когда волна эйфории немного сползает, а Франка уходит в ванную комнату, я задумываюсь.
Вполне возможно, что завтрашний день станет для меня чуть более важным, чем для других из шестерки адептов.
Открываю сундук и раздумываю, что взять с собой в город.
Стандартный набор для побега — деньги, документы, карта столицы Антарес, безжалостно выдернутая мной из учебника. Я даже успела ее немного изучить. Конечно же, чтобы знать расположение улиц и гостевых домов. А еще — чтобы наверняка не пропустить запоминающиеся места, которые страшно хочется увидеть.
Так как же мне поступить?
Перебирая в раздумьях вещи, чувствую тепло под пальцами. Странно, что это может быть?
Достаю из недр сундука шкатулку. Ту самую, что инкрустирована камнями. Сейчас они светятся мягкими зелёными огоньками. Завораживающее зрелище. Сама шкатулка теплая, если не сказать горячая, и это очень необычно. Откидываю крышку и вижу сложенный лист внутри. Письмо? Не может быть, я точно помню, что шкатулка была пуста. Слегка подрагивающими пальцами беру послание и, развернув, бегу глазами по строчкам.
И пока я пытаюсь вникнуть в смысл написанного, внутри закручивается тяжелый противный ком, горечь от которого отравляет все вокруг.
8
«Дорогая Ариана!
Я бесконечно рад твоему поступлению в Академию. Что, конечно же, вовсе не удивительно — ты умна и одарена кротким нравом.
Сетую лишь на то, что моя малышка вовсе забыла про нашу ниточку связи. Эта шкатулка, отставшая после смерти твоей мамы, единственное, что помогает нам быть ближе, пока мы разделены расстоянием.
Надеюсь, у тебя все хорошо.
Потому что я крайне расстроен твоим поведением в Академии. В это сложно поверить, но ты словно вовсе забыла, ЗАЧЕМ тебе надо быть там. И я сейчас не про учебу. Ты твердо знаешь свою задачу, и я уверен, никогда не пойдешь против традиций нашего рода, которые предписывают дочерям послушание.
Для тебя жизненно важно как можно скорее предать забвению все никчемные пустые мысли и сосредоточиться только на одной, высшей цели. Если есть вероятность, что по каким-то неведомым причинам она тобой забыта, напомню. Твоя задача — магистр Тейран Эль Харрион. Ты должна быть как можно ближе к нему, стать ему другом и не только. В данном процессе я предоставляю тебе полную свободу действий — ты можешь позволить себе любые вольности, если они привяжут этого мужчину к тебе. Важен итог. Ты должна держать Эль Харриона на поводке. И укоротить его, когда будет на то моя воля.
Напомню также: твое послушание и готовность выполнить предписанные действия направленны на благо семьи и всего нашего рода.
Твоя верность всегда будет поощрена. Но отказ от повиновения я могу принять как предательство.
Ты должна ежесекундно держать в уме — я рядом, от меня не скрыться ни в стенах Академии, ни где-либо ещё. И, как ты успела заметить, твоё неудовлетворительное выполнение назначенных обязанностей ведет к моему крайнему огорчению и неизменно будет караться.
Прошу, не заставляй меня применять эти методы. Ведь мы семья и, безусловно, любим друг друга.
Да. И я жду ответ. До завтрашнего вечера. Не расстраивай меня. Я бываю жесток, когда что-то печалит меня.
Твой отец,
Циниан Уайлвуд.»
Подпись придавлена жирной печатью с веткой дерева. Такой же, как и на крышке сундука.
Раз за разом перечитываю строчки, пытаясь поймать ускользающий смысл. И только, когда слышу, что Франка собирается выйти из ванной, сворачиваю бумагу и прячу обратно в шкатулку.
Повинуясь порыву, открываю крышку. Письмо лежит на месте. Повторяю так несколько раз и, в конце концов, не выдерживаю, вытаскиваю послание и рву на мелкие кусочки. Однако, строчки текста все еще мелькают перед глазами. И после них хочется помыться. Чтобы сбросить с себя противные липкие слова, отгородиться.
Мне всегда казалось, что будь у меня семья, моя судьба сложилась иначе.
