почтовому индексу и с удивлением обнаруживаю, что агентство «РАМ» — «Расследования Алекса Меркадо» — всплывает в поисковике уже на второй строчке. Что ж, похоже, все чисто. Возвращаюсь на сайт «РАМ» и нажимаю на ссылку «О нас», где знакомлюсь с верительными грамотами Алекса Меркадо: почти три года в качестве полицейского детектива спецотдела по делам жертв насилия в Хьюстонском полицейском управлении. Шесть лет в качестве частного детектива. Несколько ссылок на новости о преступлениях, которые агентство, по его собственному утверждению, помогло раскрыть. В одной заметке даже упоминается имя самого Меркадо. Я беру трубку и набираю номер. После второго гудка отвечает мужской голос:
— Расследования Алекса Меркадо. Это Анна Давалос?
— Да, — отвечаю я, немного растерявшись, хотя, разумеется, у него должен был высветиться мой номер. — Вы оставили мне сообщение.
— Спасибо, что перезвонили. Послушайте, я понимаю, что это может показаться немного странным, но мне бы очень хотелось встретиться с вами и поговорить о некоторых вещах.
— Насчет Джули?
— Конечно. Разговор не телефонный. Не могли бы вы встретиться со мной где-нибудь?
— Да, но только прямо сегодня. И прямо сейчас.
Поразительно, насколько легко оказывается договориться: я предлагаю место встречи — не свой любимый ретроресторанчик по соседству, а «Вафельный домик» рядом с автострадой. У меня бешено бьется сердце, но голос остается абсолютно спокойным и безмятежным, когда я говорю: «Жду вас там через полчаса», — будто встречаюсь с частными сыщиками каждый божий день.
Когда я собираюсь повесить трубку, Меркадо задает последний вопрос:
— Вы когда-нибудь слышали о Гретхен Фарбер?
— Нет, — говорю я. — Кто это?
— Не берите в голову, — уходит он от ответа. — Увидимся через полчаса.
Гретхен
допустила всего одну ошибку, и эту ошибку звали Кэл. Предполагалось, что он станет очередной ступенькой лестницы, выводящей ее из той темной ямы, куда она угодила. Гретхен сама была виновата, что он стал для нее чем-то большим.
К тому времени она так долго планировала свой следующий шаг, что задача казалась практически решенной. Едва концерт закончился, она улыбнулась, пробормотала «спасибо» в микрофон и быстро убежала со сцены, затем направилась к дамской комнате, но в последнюю секунду плавно проскользнула мимо, вышла через заднюю дверь, добралась по переулку к главному входу — и стала ждать. Одна минута, две, три; сердце болезненно колотилось, кожу покалывало от холода. Она выскочила на улицу без пальто, ее черный френч из Армии спасения все еще висел за кулисами в качестве алиби рядом с сумочкой. К счастью, дождя не было. Лишь туман, ореолом клубящийся вокруг неоновой вывески клуба.
Наконец он появился. Вышел на тротуар, поднял воротник. Отблески розового неонового света падали на его бритый череп. Гретхен собиралась обставить все так, словно его мечта стала явью. Сделав вид, будто ждет кого-то другого, а он случайно оказался на ее пути, она небрежно окликнула его:
— Эй, сигарета найдется? Умираю, как хочется курить.
Он посмотрел на нее, моргнул, а затем расплылся в беспомощной улыбке:
— Не курю. Мне очень жаль.
— О чем тут жалеть. Отвратительная привычка. Вообще-то мне нельзя курить. Если ребята из группы увидят меня с сигаретой, точно убьют. — Она указала себе на горло и даже открыла рот, словно он мог увидеть, какой вред сигареты уже нанесли ее голосовым связкам. Гретхен вспомнила, как Уилл душил ее с такой силой, что на шее остались следы и пришлось носить водолазку, чтобы скрыть их, и потом она два дня не могла петь. Уилл сказал тогда Дэйву и Лену, что у нее ларингит.
— У тебя все хорошо? — внезапно спросил он, и его улыбка погасла.
У нее оставалось секунд тридцать, чтобы все разрулить, так что она позволила себе немного расслабиться, чтобы придать голосу естественную дрожь.
— Тяжелая ночь, — призналась Гретхен. — Честно говоря, мне нужно отдохнуть от моих парней. Куда ты направляешься?
— Никуда. Домой. Тебя подвезти?
— Да. Если ты не против заскочить в магазин или еще куда-нибудь, чтобы купить сигарет. — Она рассмеялась. — Прости, чувствую себя полной идиоткой.
— Да нет, все нормально, — возразил он, и Гретхен сразу поняла, что это не просто вежливость.
Краем глаза она следила за дверью. Стайки ребят курили под вывеской клуба, но среди них не было тех, кого она не хотела видеть, — пока не было. Дверь беспрестанно распахивалась, каждый раз выплевывая еще несколько клетчатых фланелевых рубашек. Он заметил, что она наблюдает за выходящими из клуба, и оглянулся через плечо. Гретхен в отчаянии уставилась на него во все глаза, пока он снова не повернулся к ней.
— Я Кэл, — представился он, протягивая руку. — Сейчас около полуночи, и ты, — он указал на выцветшую афишу «Гретхен в полночь», — должно быть, та самая Гретхен.
Она заметила, что знакомство ему льстит, и сразу поняла: девушки у него нет. Она кивнула и сжала его теплую руку, немного смутившись оттого, что он все принимает на веру. Когда Гретхен сказала: «Спасибо, Кэл», голос у нее снова сорвался, на этот раз не нарочно, и она быстро отдернула руку, а он шагнул вперед, как инстинктивно делают люди, когда спешат подхватить вещь, падающую с полки.
Однако Гретхен уже совладала с эмоциями, расправила плечи и спросила:
— Итак, где ты припарковался?
— Там. — Он махнул рукой в сторону, и Гретхен пропустила его вперед, слегка задев плечом, а сама пошла следом, чтобы дать ему время осознать свою невероятную удачу. Уловка была настолько откровенной, что Гретхен чуть не расхохоталась. Она очень надеялась, что Кэл забудет о сигаретах: она покуривала травку и могла на пару минут задержать дым в легких, но обычные сигареты неизменно вызывали у нее кашель. Однако Кэл не забыл. Машина притормозила в пяти кварталах от клуба, и он приготовился свернуть на заправку.
— Вообще-то я голодна, — неожиданно призналась она. — А ты?
— Можно и поесть.
— Ты не в курсе, где в это время открыто? Я приезжаю в Сиэтл только на концерты и ничего здесь не знаю.
— Конечно, в курсе. — Кэла, казалось, не смутила внезапная перемена в ее желаниях. — Когда тебе надо вернуться? Скоро?
— Давай сначала поедим, — предложила Гретхен, а сама подумала: возможно, в этот самый момент ее сумочку нашли в клубе под табуретом. Вдруг она сообразила, что Кэл продолжает говорить с ней. — Прости, что ты сказал? Я прослушала.
— Ты, наверно, совсем вымотана, — заметил он. — Я просто сказал, что концерт был отличный. Ты всегда так устаешь после выступления?
— Нет, — ответила она, откидываясь на спинку пассажирского сиденья. На нее нахлынула теплая волна расслабленности — знакомое ощущение усталости и облегчения
