хорошие, может, сгодятся когда.
— Это же далеко?
— Нет, это поближе будет, но идти надо пешком, летом там не проедешь.
— А на олене?
— У тебя олени есть? — спросил Родион.
— Нет. Знаешь, я тебе хотела сказать, раньше я думала, что олени большие, просто огромные, а они маленькие и очень послушные. Зря мы не купили себе оленя, я его кормила бы.
— Олень не лошадь, не стреножишь его, а так он уйдёт от тебя.
— Жалко. Родя, а можно я с тобой пойду на Туманшет, я больше не буду жаловаться?
— Разве ты сможешь?
— Я всё смогу, хочешь, я буду щи варить тебе по вечерам на костре?
— А где капусту найдёшь?
— Ну, можно рыбу готовить.
— Ловить рыбу ты, конечно, умеешь?
— Я видела, как на палочку привязывают крючок и бросают в реку, а потом выдёргивают рыбку.
— Тогда придётся брать, — ответил муж, смеясь.
— Ура! А когда идём?
— Завтра.
— Нет, завтра не хочу, давай немного отдохнём, — сморщилась Лиза.
— Ладно, давай отдохнём, надо ещё и хлеб сеять и картошку садить, что ты, конечно, видела, как надо делать.
— Видела, а что мы сами будем сеять?
— Сами, сами, кто ж ещё?
— Здорово. Ты не думай, что я ничего не умею: меня Уля всему учит.
37
Лето запоздало. Снег медленно сходил с полей, земля не прогревалась. Отсеялись на неделю позже, но и после этого тепла особого не было — ни весна, ни лето. Мужики поговаривали, что и урожая хорошего ждать не стоит: уйдёт время, а потом времени не хватит вызреть зерну, если даже будет дальше хорошая погода.
Хрустов приехал уже в начале июня. Раньше не мог: сначала задержали дела, а потом пошла река — нужно было ждать, когда пройдёт лёд и поставят паромы. Настроение у Ильи Саввича было неважное. Хоть все свои дела он вёл осторожно, но страшней всего была неопределённость. В Тайшете днями бродили солдаты в поисках пропитания, а ночью в них постреливали то ли бандиты, то ли революционеры. Стрельба в посёлке бывала каждую ночь по нескольку раз. Советская власть ушла неизвестно куда, пришли солдаты, старавшиеся установить прежнее управление. Лютовали белочехи, для которых здесь было всё чужим. Самым главным желанием для них было — набить себе брюхо. Лавки стояли закрытыми уже давно, брать продукты было негде. Солдаты ринулись в ближайшие деревни на промысел. С хозяевами не церемонились — забирали, что могли унести, и уходили. Если бывало, что хозяева упирались, то в ход шли приклады.
Обстановка накалялась. Деревни, находившиеся рядом с Тайшетом, были в основном новыми, люди не держались друг за друга, поэтому для солдат добыча была лёгкой. Но когда белочехи сунулись в старые деревни, то там стали получать отпор. И кровопролитных столкновений становилось всё больше. Солдаты забирали скот и уводили из деревни, но мужики, умевшие держать в руках оружие, охотники и бывшие солдаты, устраивали засады и отбивали своё добро. В следующий раз солдаты приходили большими силами, но результат был тот же. Назревали серьёзные события.
Хрустов приехал, как обычно шумно, привёз подарки детям, потом разговаривал с мужиками, и только ближе к ночи сели вдвоём с Евсеем, чтобы обговорить свои дела.
— Не знаю, что тебе сказать, — сказал Илья Саввич. — У нас скоро стрелять начнут серьёзно: люди злые, многие готовы кинуться друг на друга в драку. Это у вас здесь тишь и благодать. Никто не приходил агитировать за новую власть?
— Приходил кто-то, но его слушать не стали — никто и не вышел.
— Придут ещё. Голод — не тётка: придут за хлебушком, будут разные страсти рассказывать. Хорошо, что до вас далеко — солдаты боятся углубляться в тайгу.
Разговор был долгий, проговаривали разные ситуации, но пришли к одному: стоит ждать — чем же всё это закончится?
— Схожу я, Евсей, к молодым, скучать что-то стал. Старею.
— Сходи. Они ждут, — поддакнул Евсей.
— Оно верно, вот только не хочется старости поддаваться. Как они там поживают, не собачатся? Верно, что Лизавету с собой брали?
— Родион пообещал ещё в детстве, так она напомнила — вот и пришлось брать, негоже мужику словами бросаться, — усмехнулся Евсей.
— Пожалели?
— Нет, ничего. Притомилась, конечно, но терпела. Правда, после с недельку отлёживалась, но сейчас и забыла уже.
— Дивно. Только ты более её не бери, ни к чему.
— Ещё неизвестно, будет это «более» или не будет.
— Я тебе так скажу, Евсей: вывернемся, надо только глаза людям не мозолить, жить потихоньку.
— Хорошо бы.
Молодые Цыганковы ждали гостя: Родион вышел во двор встречать тестя, обнял старика прямо посреди двора. Хрустов растрогался. Вечер просидели, проговорили, Илья Саввич расспрашивал дочь, как ей понравилась прогулка, не устала ли.
— Родя хочет меня ещё и на Туманшет сводить, — похвалилась она.
— По делу или просто так?
— Места хочу присмотреть — может, заимку придётся поставить потом, — сказал Родион, — или зимовьюшку.
— А что ж, присмотри, сгодится при случае. Я хотел вам предложить переехать жить в Тайшет, в мой дом, только не сейчас, когда потише станет. По ночам стреляют, днями ходят бездельники и промышляют, раньше урядник за порядком смотрел, а сейчас никому и дела нет. Урядник как уехал в Нижнеудинск, так и с концами. Я что хотел: у меня там связи есть, через которые можно и товар добывать и пушнину сбывать, а передать некому. Постороннему человеку не отдашь, а из родных только вы у меня и остались. Нестор нерасторопный, всё завалит да и людей подведёт, а мне нужен твёрдый человек. Лизавета далека от торговли, может, ты, Родион, сподобишься на это дело?
— Я? — Родька заулыбался. — Нет, я не очень способный по этому делу, у нас только Евсей на все руки мастер.
— Евсей с чего начинал? Поначалу совсем ничего не понимал, но не убоялся, вникал понемногу. Теперь как компаньон он нужен здесь. Дело поворачивается так, что рядом всем не быть — разделяться надо. Конечно, можно и здесь жить, только скоро закончатся обозы: с такой жизнью товаров не достанешь просто так, нужно подвязываться туда, где эти товары будут.
— Нет, я не готов к этому, — ответил зять.
— Дело не завтрашнего дня. Я с тобой поговорил об этом, чтобы ты на досуге поразмыслил, как жить далее. Мне
