Он покачал головой, тяжело выдохнул и закатил глаза, делая еще один шаг ко мне.
— А ты так ничего и не поняла, да, девочка-ветер?
— Не называй меня так, слышишь? Не смей! — я всматривалась и всматривалась в его лицо, жадно, почти до рези в глазах, и отчаянно хотела подойти к нему, коснуться губ, ощутить биение сердца под рукой. Ощутить, а не просто слышать, пить его запах, согреться наконец в его руках.
— Не могу.
— Что? — отступила еще на шаг, стискивая руки в кулаки.
— Я не могу. Я не могу оставить тебя в покое, я не могу не думать о тебе, я не могу не видеть тебя, я не могу не слышать тебя. Я уже ничего не могу. Я старый больной кретин, я знаю, — князь медленно подходил все ближе и ближе, — но я просто не могу по-другому.
— А твоя невеста в курсе? — спросила я.
— Нет никакой невесты, — тонкие губы искривила какая-то злая усмешка. — Мы с Оданой больше не помолвлены.
— Рада за тебя, — процедила сквозь зубы.
— Я хочу, чтобы ты вернулась, Лист.
— Вернулась? — я подавилась воздухом. — Вернулась?! То есть у вас с Оданой, а точнее с ее дядей, не сложилось, политический союз не удался, и ты зовешь меня назад?! Ты серьезно?
— Ты не так поняла…
— О, нет, — махнула рукой, ярость врезалась в грудь с такой силой, что на миг перед глазами все померкло. Меня окружило плотное облако тьмы. — Я полагаю, что как раз поняла все правильно! Знаешь, Кристоф, я много думала, очень много думала, — руки до локтей покрылись чернотой. В левой я сжимала плеть. — Задавала себе вопросы, мучилась, пытаясь найти ответ, и знаешь, что поняла? — он шагнул вбок, и плеть взрыла землю в том месте, где вампир стоял вдох назад. — Твоя жена, твоя подруга, твоя лучшая и самая преданная любовница — твоя страна! Чтобы там ни было, как бы ни складывались обстоятельства, Малея всегда на первом месте. И пусть эта помолвка сорвалась, но ведь следующая может увенчаться успехом. А я не хочу, — еще один удар плетью, заставивший его отскочить от меня на достаточное расстояние, — я не буду ждать в страхе, не буду мучиться в сомнениях. И знаешь, если бы я могла, я бы отдала тебе твою тьму назад, но я не могу! Я устала! Оставь меня в покое!
— Верни…
Я сжала в руке шарик с порталом, в последний миг меняя координаты, и вывалилась из воронки в доме Сид, так и не дослушав то, что он собирался мне сказать. Злость и боль — отвратительный коктейль.
Охотница стояла, замерев, посреди гостиной и смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Я подлетела к Сид и отвесила ей подзатыльник, потом не удержалась и обняла. Все-таки не каждый день видишь смерть действительно дорого тебе существа.
— Если ты кому-нибудь хоть намекнешь на то, что сейчас здесь произошло, я тебя прибью, — улыбнулась Ди, мягко высвобождаясь из моих рук.
— Аналогично, — кивнула, вдох, и мы обе рассмеялись. Я с удовольствием сбросила с себя «наряд» Белого стража и уселась прямо на пол. Надо бы сжечь его. Диана опустилась рядом.
— Голодная? — спросила она.
— Есть немного, — прислушавшись к себе, ответила. Охотница крикнула Малику, чтобы он организовал ужин, и начала меня рассматривать. — Знаешь, что я скажу? — выгнула я бровь. — Неудачный у нас с тобой год, родная. Просто упырски неудачный.
Ди лишь кивнула. Я выдохнула сквозь зубы и устроилась у Сид на коленях. Диана выглядела как только что оживший труп, каким, по сути, и являлась. Вот только не было в ее глазах больше того огонька, который мне так нравился, что-то надломилось и в ней. Кадиз, почему все мужики такие уроды?
— Можешь остаться у меня, — предложила охотница, перебирая мои волосы, я прикрыла глаза. За это я всегда любила Ди: она не задавала лишних вопросов, просто предлагала помощь.
— На сколько хватит твоей защиты?
— Дня три. Хотя бы выспишься.
— О, это вряд ли, — невесело усмехнулась. — Мне сны снятся, Сид. С его участием. То кошмары, то… Короче, ты поняла.
— Я принесу тебе баку, в зверинце Дакара их целая дюжина.
— Баку?
— Эта тварюшка питается плохими снами. Так что от кошмаров мы тебя избавим. Только…
— Что? — насторожилась я.
— Это сны или воспоминания? Если воспоминания, баку не поможет.
— Сны.
— Останешься?
— Останусь. Он чуть не поймал меня, — призналась глухо. — Почти догнал. А я стояла в конце переулка, и не получалось сдвинуться с места, как статуя. И мыслей не было, никаких. И так безразлично все стало, даже страшно сейчас.
— Тьма моя, может, тебе лучше все же с ним встретиться? — осторожно предложила Сид.
— Зачем? Чтобы он закончил то, что не успел?
— Ты не знаешь наверняка, чего он хочет, — попробовала убедить охотница.
— О, — я подняла голову. — Я прекрасно знаю, чего он хочет. Но не получается! Понимаешь? Я всех на уши поставила, даже к Праматери обращалась… Она только поржала надо мной!
— Тшшш. Тогда объясни ему. Просто поговори.
— Я не смогу! Просто не смогу. Мне кажется, один его взгляд — и я наброшусь. Вот только с какими намерениями, не уверена. Или рассыплюсь пеплом у его ног.
— Тьма моя, — Обсидиана вернула мою дурную голову к себе на колени.
— Я встречусь с ним. Понимаю, что мне не убежать. Просто надо немного времени, — призналась.
— Хочешь, я поговорю с Дакаром. Он придумает, где тебе укрыться.
— Я скажу тебе через три дня, хорошо?
— Хорошо, дорогая.
Мы замолчали ненадолго.
— А ты? — спросила, понимая, что врайт почти такой же придурок, как и князь, если не хуже. Я все еще была уверена в том, что если бы принц не отпустил Сид, она нашла бы силы бороться дальше. Она не оказалась бы на погребальном костре.
— Не знаю, — прошептала Ди. — Я не думаю пока о том, что произошло. Слишком всего много. И я боюсь об этом думать. Сейчас, здесь, я словно спасаюсь от наводнения, но стоит лишь приоткрыть дверь, и меня затопит. Я завтра отправлюсь в академию, там лишние руки не помешают.
— Сид, это просто оцепенение, как защитная реакция. Оно не продлится долго, — уж мне ли не знать. Дальше будет хуже. Совсем плохо.
— Я понимаю. Я займу себя чем-нибудь, окунусь в работу, учебу, возьмусь за новую охоту. Мне не привыкать, я уже жила по такому плану. Дальше видно будет. Пока мне страшно открывать эту дверь.
— Говорю же: поганый год, — пробурчала я, переворачиваясь на бок. — Тот мужик, кстати, которым ты интересовалась, который к князю приходил — это ведь был охотник?
— Да. Не бери в голову. Уже не имеет значения, — в ее глазах на миг отразилась боль таких размеров, что я думала захлебнусь.
