Неруда. Тогда же предпринималась попытка выдвинуть в качестве кандидата на премию А. Фадеева, после смерти «сюзерена» потерявшего авторитет не только в политических, но и в литературных кругах (в 1954 году он лишился должности руководителя писательской организации и был смещен на место секретаря правления Союза писателей). Фадеев по состоянию здоровья не мог участвовать в обсуждении, из‐за чего, по всей видимости, его выдвижение осталось нереализованным: в числе кандидатов, по словам Скобельцына, уже было два эксперта Комитета (это предложение поддержал Эренбург).
* * *
Последний случай, на котором мы подробно остановимся, связан с именами двух наиболее значительных из обсуждавшихся в Комитете западных писателей ХХ столетия — Бертольта Брехта и Томаса Манна[2232]. Впервые имя немецкого драматурга[2233] прозвучало в ряду потенциальных кандидатов на международную Сталинскую премию 23 декабря 1952 года. Предложение внес Луи Арагон, сделав оговорку, что Брехт «в настоящее время является американским гражданином»[2234]. Это предложение тогда осталось незамеченным: на него не последовало ни одной ответной реплики со стороны других экспертов. Вновь имя Брехта возникло на заседании 9 декабря 1953 года[2235], но в список кандидатов писатель вновь не вошел. На следующий год Комитет вновь собрался 11 декабря, чтобы обсудить кандидатов на премии за 1954 год. Примечательно, что на этом заседании впервые (!) прямо обозначился конфликт со структурами Нобелевского комитета: Я. Дембовский указал на несхожесть принципов, лежащих в основе работы двух институтов и состоящих в том, что
…Нобелевский комитет присуждает премии выдающимся ученым уже после того, как научные достижения проверены и стали достоянием науки. (Далее следует неразборчивый текст, вписанный позднее. — Д. Ц.)
Наша задача состоит не только в том, чтобы присудить премию … (неразборчиво. — Д. Ц.), но и в том, чтобы главным образом поддержать движение за мир в отдельных странах. Поэтому, мне кажется, мы должны сосредоточить наше внимание на тех кандидатурах, для которых присуждение премии будет являться дальнейшим стимулом в их еще более энергичной деятельности, и отклонить те кандидатуры, относительно которых мы имеем основания думать, что они не внесут ничего нового в дело мира[2236].
Предварительный список претендентов на премию за 1954 год состоял из 20 имен, в числе которых оказались Николай Тихонов и Жан-Поль Сартр[2237]. О последнем Луи Арагон не вполне внятно говорил:
…необходимо учитывать, что интересная и полезная эволюция его (Сартра. — Д. Ц.) началась сравнительно недавно. В свое время он писал вещи, которые могли быть использованы и были использованы против борьбы за мир. Сейчас он сам занимает по отношению к этим вещам, к этим текстам вполне удовлетворительную позицию. Однако присуждение ему премии так быстро после того, как он изменился, может быть использовано не только определенными французскими газетами, органами прессы, но и значительной частью общественного мнения для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет о своеобразной компенсации, оплате за прошедшую у Жана-Поля Сартра эволюцию. Необходимо это учитывать.
Я думаю, что Жан-Поль Сартр, мнение которого не запрашивалось по этому вопросу, был бы согласен с такой точкой зрения. Сартр очень ценит имеющиеся у него связи с определенными слоями общественного французского мнения, на которые он оказывает влияние, и он очень хочет сохранить эти связи, боится, что они нарушатся. Возьмем такой пример: Жан-Поль Сартр приглашен на съезд советских писателей. Он уже один раз был в Советском Союзе и, если он второй раз не приедет, то это следует расценить как желание сохранить эти связи, поскольку те люди, с которыми он связан, которыми он дорожит, смогут сказать, что Жан-Поль Сартр очень быстро пошел по этому новому пути[2238].
В ходе обсуждения вновь возникло имя Бертольта Брехта, который по не вполне ясным обстоятельствам не вошел в первоначальный список претендентов. Арагон внес его как «кандидатуру всей Германии», несмотря на то что Брехт не жил в Западной Германии:
Бертольд БРЕХТ играл видную роль уже в период Германской Веймарской Республики, жизнь и творчество его являются очень целостными: он был активным борцом против фашизма и в послевоенный период активно боретолся против войны. Необходимо учесть его значение, как писателя поэта и драматурга. Его пьесы пользуются большим успехом во Франции. Одна из его пьес Mutter Courage (Мать Кураж) поставлена во французском Государственном драматическом театре … (неразборчиво. — Д. Ц.), а постановка другой запланирована на будущий предстоящий весенний сезон[2239].
Вновь к обсуждению кандидатуры Брехта члены Комитета вернулись уже 14 декабря. Тогда впервые и возникла идея премировать Томаса Манна[2240]. Скобельцын отметил, что «в кулуарах, вне нашего обсуждения кандидатур на заседаниях, и еще до этого обсуждения встал вопрос о возможности присуждения премии Томасу Манну, который в настоящее время находится в Швейцарии»[2241]. Кандидатуру Манна предлагалось обсуждать в связи с выдвижением на премию Брехта, однако негласно решение в пользу первого писателя уже было принято, потому как запросы, подобные посланному Манну, направлялись лишь одобренным Комитетом претендентам. Скобельцын подчеркнул «исключительность» этого случая и отметил, что его «следует рассматривать как исключение», для которого «имеются совершенно определенные основания[2242]», а позднее и вовсе без обиняков заключил: «кандидатура Бертольда Брехта — альтернативная кандидатура, ибо Томас Манн у нас остается в списке»[2243]. Луи Арагон вполне определенно указал на приоритетность кандидатуры Манна по отношению к Брехту: «Если не будет положительного ответа от Томаса Манна, то я буду со всей твердостью и энергией настаивать на кандидатуре Брехта, но, вне всякого сомнения, кандидатура Томаса Манна объединяет нас всех»[2244]. Стоит понимать, что собственно литературные достижения номинированных писателей не обсуждались. Внимание к «облику человека в его борьбе за мир» проявлялось в обсуждении политических взглядов или гражданства кандидата. А. Зегерс неосмотрительно добавила по поводу фигуры Брехта: «Дело в том, что он имеет двойное гражданство. Одновременно он является гражданином Германской Демократической Республики и австрийским гражданином. [Таким образом, присуждение ему премии удовлетворило бы всех приверженцев аншлюса]»[2245]. Естественно, последняя реплика писательницы была вымарана из стенограммы, как и последовавшие за ней слова Скобельцына: «[Я думаю, что слово „аншлюс“ было сказано г-жой Зегерс в шутку]»[2246].
Иногда дело доходило до обсуждения собственно литературных текстов. В этих случаях стенограммы наполнялись множеством комичных суждений и попыток создания интерпретационных моделей, «вчитывания» в произведения изначально не свойственных им смыслов. Так, Эренбург, говоря о драматическом творчестве Брехта, отметил: «Его пьеса „Мать Кураж“ <…> посвящена борьбе за мир»[2247]. По-своему наивно и утрирование
