«Это само по себе очень интересно, ибо в стортинге царили настроения отнюдь не пацифистские», – уточняет Олав Ньёльстад.
«Норвегия поддерживала движение за мир, но конфликт внутри унии нарастал, и 1890-е годы стали периодом самой мощной гонки вооружений в норвежской истории. Стортинг выделял большие суммы на строительство крепостей, чтобы противостоять Швеции в ожидаемом военном конфликте».
Ответственность за Нобелевскую премию мира дала Норвегии шанс сыграть самостоятельную внешнеполитическую роль, что в рамках унии не представлялось возможным. Это была лазейка, которой стоило воспользоваться. В первый Нобелевский комитет вошли важнейшие государственные деятели страны и, как показал исследователь Ивар Либек, вплоть до расторжения унии в 1905 году Нобелевский институт втайне использовался для того, чтобы распространять норвежскую повестку среди европейских политиков.
Пятерых членов Нобелевского комитета по-прежнему назначает стортинг, но на сегодняшний день активные политики не имеют права избираться. Поворотным моментом стало присуждение в 1930-е годы премии мира немецкому пацифисту Карлу фон Оссецки, находившемуся в нацистском концентрационном лагере. Поскольку в Нобелевском комитете заседали норвежские государственные деятели, взбешенный Гитлер воспринял присуждение премии как решение норвежского правительства.
Те, кто принимает решение о присуждении премии в Осло, давно привыкли к бурной реакции, особенно когда премию получают те, кого нельзя однозначно назвать «борцами за мир». В последние пятьдесят лет добавились новые факторы: борьба за права человека и демократию. Вошли и исследования в области климата. Олав напоминает, что этот аспект присутствовал с самого начала. Еще при вручении первой Нобелевской премии в 1901 году ее разделили на борьбу за мир (Фредерик Пасси) и гуманитарную работу (Красный Крест) – последнее со ссылкой на формулировку Альфреда про «братство народов».
Олав достал для меня первый рукописный реестр «входящих бумаг» за 1897–1901 годы. Я с любопытством перелистываю его. Первые кандидатуры на премию мира поступили уже в январе 1897 года. Трое американцев и один русский немедленно предложили самих себя. Берта фон Зутнер, насколько я могу видеть, никогда сама себя не выдвигала, однако уже в 1901 году, в первый год присуждения, была дважды номинирована. Тогда она написала в Нобелевский комитет, протестуя против решения рассматривать ее в качестве возможных лауреатов организации. Она подчеркивала, что лично знакома с Альфредом Нобелем, и потому знает: он имел в виду не это. Он желал премировать вклад творческих людей на благо человечества.
«Имела ли она в виду саму себя? – спрашиваю я. – Впрочем, по праву».
Олав Ньёльстад согласно кивает и показывает мне финальный отчет Нобелевского комитета, включающий «шорт-лист» 1901 года. Из него ясно, что при вручении первой исторической премии мира комитет выбирал между десятью мужчинами и тремя организациями. Берта фон Зутнер в списке не фигурирует.
* * *
Берта фон Зутнер надеялась, что мир во всем мире возможен к рубежу веков, то есть к 1900 году. Альфред Нобель изначально планировал, что его премия понадобится в течение тридцати лет, и наступит мир. Весной 2019 года мы все еще не достигли этой цели. Что же пошло не так?
Я отправляюсь в Уппсальский университет, чтобы встретиться с одним из ведущих исследователей мира и конфликтов. Профессор Петер Валленстеен ведет популярный курс «Причины мира». Когда мы встречаемся, он только что закончил лекцию о том, что требуется от победителя, чтобы мир оставался стабильным. Главный тезис – уважительное отношение к побежденному.
«Поразительно, как много существует плохих победителей в войне», – заявил студентам Петер Валленстеен и привел яркий пример, как жажда мести после Франко-прусской войны 1870–1871 годов вернулась в виде двух мировых войн.
После лекции мы усаживаемся в студенческом кафетерии. Петер Валленстеен понимает мой вопрос.
«Да уж, пройдет еще немало лет, прежде чем мы, исследователи мира, останемся без работы. Однако мы люди опытные. Мы не сдаемся. Просто не ставим себе таких высоких целей, как это делала Берта фон Зутнер. Если нам удастся хотя бы сократить количество войн и найти пути к разоружению, я буду счастлив».
Петер Валленстеен занимается исследованиями мира с 1960-х годов, он стал одним из создателей знаменитой базы сведений по конфликтам в мире. Мировое развитие после Второй мировой войны он описывает в виде волн. Вплоть до конца холодной войны в 1990 году количество вооруженных конфликтов в мире постоянно росло. Затем последовал долгий и стабильный спад, продолжавшийся до 2003 года, когда уровень конфликтности стабилизировался. Восемью годами позже он вдруг снова резко вырос, войны разражались одна за другой. Процесс ускорился в 2014 году. В качестве примера он упоминает войны в Сирии, Йемене, Ливии и Конго.
«Сегодня мы вернулись к состоянию на 1990 год – в мире одновременно происходит пятьдесят вооруженных конфликтов», – говорит Петер Валленстеен. Мне слышится тяжелый вздох.
Две мировых войны XX столетия дают мрачный ответ на прогнозы Альфреда Нобеля. Но Петер Валленстеен считает, что премия мира сыграла огромную позитивную роль.
«Альфред Нобель создал принципиально новый подход к вопросу о мире. Это была первая в истории премия мира, к тому же международная, – уже одно это делало ее явлением новым и оригинальным».
Нобелевская премия поставила вопрос о мире в международную повестку дня, где он и остается до сих пор. Естественно, есть лауреаты Нобелевской премии мира, о которых исследователи мира не любят говорить. Петер упоминает Генри Киссинджера и Ле Дык Тхо[60], лауреатов 1973 года. Их «Парижское соглашение о прекращении огня», считает он, было навязано «циничной компанией бомбардировок». Однако он считает, что формулировки в завещании нельзя рассматривать буквально. Трибуналы мира и мирные конгрессы утратили былое значение, однако, по мнению Петера Валленстеена, Нобель высказался достаточно широко, чтобы можно было включить сюда и современные методы борьбы за мир.
«Братство народов – прекрасный термин, включающий в себя очень многое. Во времена Нобеля не существовало понятие “права человека”, да и вопрос о климате не стоял. В мире возникают новые причины для конфликтов, и если выразить мое личное мнение, то я бы включил сюда и коррупцию, например».
Петер предлагает мне отправиться на пацифистскую прогулку, которую он обычно совершает со своими студентами. Уппсала называет себя «городом мира», и вскоре мы уже бродим среди памятников лауреатам премии мира.
«Однако мир – не дело одной личности. Это по определению миссия коллективная», – подчеркивает Петер Валленстеен.
Мы останавливаемся перед домом архиепископа, где когда-то жил лауреат премии мира 1930 года. Рядом стоит бронзовая статуя – величественный человек в пасторском воротничке, с крестом на животе.
