Почему это так важно? Наукой доказано, что в формировании эмоций участвуют корковые поля головного мозга [16]. Однако «центральным коммуникатором», обеспечивающим связь между мозгом и телом, служат участки мозга, развившиеся первыми, — мозговой ствол (управляющий основными жизненными функциями, такими как дыхание, сердцебиение и кровяное давление, и обеспечивающий взаимодействие со всем остальным организмом) и лимбическая система (объединение структур мозга, участвующее в организации эмоционально-поведенческих реакций, а стало быть, и реакции «борьба или бегство», и включающее в себя, помимо прочих структур, базальные ганглии, гиппокамп, миндалевидное тело, гипоталамус и гипофиз).
Представьте себе моего коллегу Джамала Йогиса, автора книг Saltwater Buddha («Поиск Будды в соленой воде») и The Fear Project («Проект „Страх“»), купающимся во время тумана в океане у берегов родного Сан-Франциско. Джамал с детства занимается плаванием и серфингом, в воде он чувствует себя абсолютно свободно, в этой стихии он счастлив. Его мозг непрерывно выбрасывает в кровь поток химических веществ, вызывающих позитивные эмоции, — природные опиаты вроде эндорфинов (вызывающие эйфорическое, безмятежное состояние, известное под названием «эйфория бегуна»), окситоцин (вызывающий спокойствие и доверительное отношение к людям) и дофамин. Последний нейромедиатор вызывает чувство новизны, риска и награды, исследования чего-нибудь необычного, наслаждения физической активностью. Кстати, его действие лежит в основе многих видов лекарственной и наркотической зависимостей [17]. Перечисленные нейрохимические вещества синтезируются в организме естественным образом — можно сказать, это наша природная «аптечка». Они вырабатываются мозгом в результате инстинктивной и условно-рефлекторной деятельностей его нейронных систем.
Но продолжим рассказ о моем коллеге. Во время плавания Джамал вдруг замечает, что в пятнадцати метрах от него под поверхностью воды что-то происходит. Его мозг, от природы запрограммированный на избегание риска, первым делом ищет потенциально негативные стимулы [18], а затем включается инстинкт самосохранения. Сознание пловца еще не успело отреагировать, а зрительная кора уже посылает гиппокампу информацию для оценки: возможна ли угроза? Лимбическая система вопит: «Да-а-а!», и миндалевидное тело приводит организм в состояние повышенной боеготовности, затопляя мозг Джамала норэпинефрином (его еще называют норадреналином — гормоном «бодрствования») и давая разуму сигнал «оценить опасность сейчас же!». Дофамин, выброс которого также вызван новизной ситуации на относительно спокойном фоне, помогает подготовить тело Джамала к действию. А миндалевидное тело одновременно активирует симпатическую нервную систему, которая сигнализирует остальному организму о возможной ситуации типа «борьба или бегство». Джамал опять смотрит в сторону вызвавшего беспокойство места: что там видно сквозь толщу воды, уж не акулий ли плавник?
Сверхбдительность перерастает в настоящий страх, поскольку гипоталамус (главный регулятор эндокринной системы, реагирующий на первичные потребности, такие как пища, сексуальное влечение, эмоции вроде ужаса или ярости) дает надпочечникам сигнал выбросить в кровь адреналин и норадреналин. Сердцебиение пловца ускоряется, кровь направляется в большие группы мышц, бронхиолы в легких расширяются. В результате это приводит к резкому притоку кислорода, а все химические вещества, вызывающие позитивные эмоции (дофамин, серотонин, эндорфины), затопляются лавиной кортизола (гормона стресса), который уже наводнил организм и привел метаболизм Джамала в состояние сверхготовности. Кортизол приказывает миндалевидному телу продолжить активацию симпатической нервной системы и подавляет иммунную реакцию. Весь организм пловца оказывается в своего рода нейрохимическом плену потока разных нейромедиаторов, и сознательная часть его мозга наконец-то получает сообщение: «Потенциальный хищник! Опасно для жизни!». Джамалу отлично известно, что, по статистике, от нападения акул в США ежегодно гибнет всего один человек. Но, даже несмотря на это, его миндалина работает на полную мощность, вызывая в памяти воспоминания об опасных ситуациях [19] и приказывая ему как можно скорее вылезти из воды. Пловец разворачивается и спешит к берегу.
Уже на суше Джамал внимательно смотрит на то место, где он только что плавал, и видит плавники четырех или пяти дельфинов. И вот он стоит на песке, еще не успев перевести дух. Сердце бешено колотится, но поток нейрохимических веществ, вызвавших реакцию «борьба или бегство», уже спадает. И Джамал начинает мысленно корить себя за то, что лишился отличной возможности поплавать в океане в компании целой стаи дельфинов. Но вообще-то у него не было выбора, так как в его мозге включился инстинкт самосохранения, основанный на работе лимбической системы.
Обдумывая связь упомянутых выше химических веществ с эмоциями, очень легко пойти по неправильному пути. Может показаться, что этот процесс запускается механическим переключением типа включить — выключить: видишь A — вырабатывается химическое вещество Б; видишь X — и в кровь выбрасывается вещество Y и далее в том же духе. Тем не менее все эти вещества, каждое по отдельности, в комбинации друг с другом и даже своим отсутствием, действительно создают и формируют наши эмоции. Одни усиливают нашу физическую активность, другие заставляют нас чувствовать себя счастливыми, испуганными, расслабленными, напряженными, разочарованными, целеустремленными, грустными, любящими — в общем, испытывать всю гамму чувств, которые и делают нас людьми. В сущности, эмоции влияют на все принимаемые нами решения и таким образом определяют, кем и чем мы становимся в жизни [20].
Еще в 1980 году социальный психолог Роберт Зайонц писал: «Лимбическая система, организующая эмоциональные реакции, сформировалась прежде, чем речь, и до того, как развилась способность человека к мышлению в ее современном виде. Она действовала еще до того, как развился неокортекс[25], и составляет большую часть массы мозга низших животных. Прежде чем у человека развилась речь и познавательные способности… это была единственная эмоциональная система, обеспечивавшая адаптацию организма. Реакции организма на сигналы окружающей среды выбирались с учетом прошлого аффективного опыта, в соответствии с аффективными последствиями этого опыта» [21].
И сейчас, несколько десятилетий спустя, его слова по-прежнему верны. Эмоциональная реакция на окружающий мир возникает инстинктивно, и она отличается от последующего опыта восприятия. Инстинкт формирует нашу жизнь и опыт на фундаментальном уровне. При этом под реакцией организма на сигналы окружающей среды нужно понимать и обстановку в помещении, и на улице — словом, как внутреннюю, так и внешнюю. Большинство гипотетических примеров взаимодействия мозга с окружающей средой включают в себя рассказы о неожиданных раздражителях — как в нашей истории о встрече Джамала с тем, что он по ошибке принял за акулу. Однако резкое и неожиданное появление плавника отнюдь не обязательное условие. Иногда самые мощные сигналы возникают не вследствие внезапного волнения, вызванного чем-то извне, а как раз наоборот.
