— Соблюдай Заветы Господа, — часто говорил мне Аарон, — он даст тебе Землю обетованную. И скажешь детям своим: «Соблюдайте пасхальную жертву Господу, который прошел мимо домов израилевых в Египте, когда поражал египтян».
И вот казнь свершилась. В полночь Господь поразил всех первенцев, и луна, воссиявшая для евреев ликом выстраданной свободы, осветила египтянам ужасное бедствие, которое предрек им Творец Вселенной.
В каждом доме египтян было по мертвецу. И даже во дворец фараона пришло горе — умер наследник Мернепты. Ангел смерти поразил всякого первенца египетского, не тронув израильтян.
Вопль доносился из каждого дома, где жили египтяне. Жутко, по-звериному закричал Мернепта, узнав, что его любимый сын умер. Умер вдруг, не болея, так что лучшие лекари Египта не смогли, не успели ничего сделать. Но не подобает владыке Египта, сыну богов давать волю своей невыносимой боли. И фараон нечеловеческим усилием постарался придать лицу бесстрастно-торжественное выражение.
Только Предвечный знает, о чем думал фараон, сидя возле умершего первенца. Признаюсь, мне становится жаль его, как и всех египтян, потерявших детей в ту столь страшную для них ночь.
Нет, простым египтянам я сострадаю куда сильнее, чем фараону. Ведь он был сам виноват не только в своем собственном несчастье, но и в горе, постигшем весь его народ.
Такой ценой должны были заплатить египтяне за то, что веками держали в рабстве израильтян. Суровый потребовался урок, чтобы они наконец поняли: нельзя строить свое благополучие на угнетении других, и нельзя силой остановить народ, стремящийся к свободе и своему Богу.
Фараон должен был страдать вдвойне и втройне: и от утраты, и от сознания того, что его бессмысленное упрямство навлекло беду и на него самого, и на его подданных. Господь погубил их первенцев как бы в отмщение за то, что Египет слишком долго творил зло Его любимому дитяти, Его первенцу — народу Израиля.
Была глубокая ночь, когда фараон вызвал во дворец вождей еврейского народа и сказал:
— Соберите народ Израиля и скорее идите куда хотите. Совершите служение своему Господу, дабы он оставил наконец в покое Египет. Берите с собой все, что сочтете необходимым, — жен и детей, друзей и родственников, скот и зерно. Только уходите, чтобы я не слышал более о евреях; их пребывание в Египте — это беспримерные страдания для египтян; они просят отпустить вас! Помолитесь в пустыне своему Богу за меня и мой народ.
Вечером в нашем доме царили волнение и тревога.
Не передумает ли фараон? Не станет ли преследовать и убивать израильтян?
Все комнаты были забиты добром, приобретенным у египтян — от золотой и серебряной посуды до роскошных одежд и домашней утвари.
Несколько раз к нам в дом приходили соседи-египтяне, торопили моих родных.
— Идите немедленно, — требовали они, идите, иначе у нас никого не останется в живых. Мы все умрем.
Другие соседи, прощаясь с нами, плакали и повторяли, что чувствуют себя очень виноватыми перед нами…
И когда все было собрано, евреи под руководством старейшин, которыми командовали Моисей и Аарон, отправились в пустыню.
КНИГА ВТОРАЯ ИСХОД Первый день свободы
В ту ночь Египет покинули свыше шестисот тысяч мужчин, не считая женщин и детей. Вместе с израильтянами вышли родственные племена, чувствовавшие духовную близость к израильтянам и так же много претерпевшие от несправедливости фараона и жестокости его ненасытных вельмож, жрецов и надсмотрщиков.
По приказу Моисея и зову души евреи истово помолились Предвечному, воздав Ему хвалу за дарованную свободу.
— Египтяне худо поступали с нами, — шептали правоверные евреи в вечер исхода, — они притесняли нас и заставляли исполнять тяжкие работы. Мы просим Тебя, Господи, Боже Наш: услышь наш плач, узри непосильные труды наши и угнетение. Выведи нас, Господи, из Египта рукою сильною, и приведи в землю наших отцов, где течет молоко и мед!
После молитвы к народу обратился Моисей:
— Помните этот день, — сказал он, — ибо Господь сегодня вывел вас из Египта. Следуйте Его заповедям, и Он дарует вам земли добрые и обильные, ныне заселенные ханаанеями, хеттеями, аморреями, еввеями и иевусеями. Помните этот день и празднуйте его ежегодно с четырнадцатого до двадцать первого авива[3]. Не ешьте в этот день квасного. Сжигайте в домах все квасное, вплоть до хлебных крошек.
Когда последний израильтянин покинул Египет, начинало медленно всходить жаркое солнце, какое редко бывает в месяце авиве. Евреи шли по коридору зеленеющих пальм, хорошо утоптанному стадами фараона.
Впереди колонны самые уважаемые люди несли на плечах останки праведного Иосифа, о чем было предсказано любимым сыном Иакова еще четыре столетия назад. Перед ними, указывая дорогу, двигался огненный столб, ведомый Ангелом Господним. Когда же ночь сменилась днем, путь израильтянам указывал столп облачный. И так день за днем и ночь за ночью столп огненный сменялся столпом облачным, увлекая за собой в Землю обетованную народ Израиля.
Вслед за старейшинами двигались воины, готовые в любой миг отразить нападение кочевых племен или гарнизонов Мернепты. Наши воины были неплохо вооружены, ибо в израильских семьях более полувека тайно хранились мечи и копья, захороненные по повелению Моисея после победы над эфиоплянами.
Мы, дети, брели вслед за воинами. Самые маленькие ехали на осликах, груженных корзинами с утварью и мехами с пресной водой.
За детьми двигались женщины и старики, распевая радостные песни и гимны. До сих пор помню, что заводилой у них была неутомимая бабушка Мариам, сочинительница и исполнительница, каких не было до тех лет среди израильтян.
Евреи из самых дальних уголков страны приходили в землю Гесем послушать ее песни. Она пела о тяжких трудах, и люди плакали от жалости к самим себе; она пела об издевательствах фараоновых надсмотрщиков, и люди сжимали кулаки от ненависти; она пела о глупости языческих тайноведцев, и люди смеялись, как дети.
Теперь она переходила от семьи к семье, от еврея к еврею, стараясь утешить и подбодрить израильтян, растерянных и неприкаянных в непривычной обстановке.
Выйдя из Гесема и миновав славный город Раамсес, колонна, следуя за облачным столпом, направилась в Сокхоф. С одной стороны дорога окаймлялась высоченной крепостной стеной, защищавшей Египет от набегов кочевников; с другой — широким и глубоким каналом с пресной водой.
На первых порах путь давался легко, не вызывая затруднений даже у стариков и детей. В рядах израильтян ощущалась необыкновенная радость, исходящая от свободных людей, готовых постоять за свою жизнь и жизнь своих родных. Однако вид крепостных стен вселял в души робких и боязливых страх перед возможной встречей с отрядами фараона, о военном искусстве которых ходили самые невероятные слухи.
