Щернсберг вырос перед ними из зелени на морском берегу со своими белыми, за редким исключением, домами. Крыши цветились дорогой красной черепицей. Большая дубовая роща в центре. Гравиевые дорожки. Коротко подстриженные газоны и клумбы с розами. Они проехали футбольное поле и бассейн. Машина остановилась перед маленьким коричневым зданием под двумя высокими вязами со всё ещё зелёной листвой. Ему понадобилось расписаться в квитанции у таксиста, который показал большим пальцем через плечо в направлении офиса и объяснил, что именно там принимают новичков.
Некоторое время Эрик ждал перед дверью с сумкой в руке. Поправил узел непривычного галстука. А потом появился Бернард фон Шранц.
Он выглядел где-то на двадцать лет, был худощав, держался чересчур напряжённо и прямо (о таких обычно говорят «аршин проглотил») и поздоровался в манере офицеров и учителей физкультуры, излишне сильно пожав руку. Его наряд составлял пиджак «в ёлочку» с кожей на локтях, брюки-галифе и сапоги для верховой езды. И толковал он на неестественной смеси молодежного жаргона и весьма литературного языка высших слоев общества. По взгляду Эрика он понял необходимость объяснить, почему у него на ногах сапоги, и начал рассказывать о проблеме содержания верховых лошадей (школа не имела конюшни). Но в остальном условия для занятия спортом были дьявольски хорошими, если не сказать исключительными.
Сам Бернард, стало быть, являлся префектом, то есть председателем школьного совета и школьного суда. В его обязанности, помимо всего прочего, входило, как он сказал, демонстрировать школу новым ученикам.
Сначала они направились в Кассиопею, самое унылое здание из себе подобных, серое, продолговатое, этакий двухэтажный барак. Там жили только ученики реальной школы. Согласно существующему порядку, по мере перехода из класса в класс они перебирались в корпус с более хорошими бытовыми условиями. В конце концов, пожив в Полярной Звезде, Млечном Пути, Большой и Малой Медведице, Льве и Рыбах, они достигали Олимпа, где дислоцировались только «четырёхклассники», то есть те, кто ходил в четвёртый гимназический класс.
Эрику, следовательно, предстояло жить в Кассиопее. Когда они с Бернардом вошли в отведенную комнату, там никого не было. Обстановку составляли две кровати, письменный стол, стул, две книжные полки, два комода, платяной шкаф и раковина. Белые стены, серая мебель. Окна смотрели на теннисные корты. Эрик поставил свой багаж на пустую кровать, а вводная экскурсия продолжилась.
Спортивная площадка превосходила все ожидания. О красных гаревых дорожках явно заботились надлежащим образом, футбольное поле было ровным, как будто его строили по ватерпасу, с сочной травой и без голых пятен. Сектора для толкания ядра и метания диска, площадка для прыжков в длину, место для прыжков с шестом — всё находилось в идеальном состоянии, словно на стадионе для проведения соревнований в классе мастеров. Все снаряды, которые увидел Эрик, выглядели новыми.
В фойе плавательного бассейна стояли большие стеклянные шкафы с серебряными кубками и другими призами, завоеванными школой в различных турнирах. Здесь и там проходили уборщицы, говорившие по-фински.
Бассейн имел 25-метровые дорожки, ворота для игры в водное поло и крупные секундомеры с торцов, точно как в большом спорте. Но никто не плавал. Зелёная поверхность смотрелась совершенно неподвижной, и тишину нарушал только шум воды в душевой.
Эрик проследил взглядом всю дистанцию от старта до финиша. Последние годы он ходил на тренировки по плаванию почти каждый вечер и уже мысленно приготовился смириться с потерей и этой частицы прошлой жизни. Но здесь имелись отличные условия для занятий, значит, резервный способ отвлечься от всего, что может прийтись не по душе. Уйти, и плавать, и забыться, точно как в городе.
Всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. И здесь никто, наверное, не поймет, что означают многочисленные белые шрамы на костяшках его пальцев. Ведь никто не знал его в те времена, когда он носил шёлковую куртку с драконом, и длинные волосы, и большой чуб, зачёсанный наверх. Он провёл рукой по коротко подстриженному затылку, и снова осталось ощущение, как будто прикоснулся к ёжику.
Префект Бернард объяснил, что экскурсия закончилась, пришло время возвращаться в Кассиопею. Но и он, Бернард, и вице-префект всегда к услугам новичка, если нужна какая-то информация или требуется чем-то помочь. Здесь в Щернсберге ученики отвечают за воспитание друг друга, это называется дружеское воспитание. Таким образом, удается не втягивать учителей в дискуссии по поводу отметок за поведение и так далее.
Всё выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Когда он вернулся, напарник по комнате уже лежал на своей кровати с книгой. Познакомились немного настороженно. Пока Эрик распаковывался, на всякий случай проверили, нет ли общих знакомых, поскольку Пьер тоже приехал из Стокгольма, хотя, собственно, жил в Женеве. Похоже, их дороги все-таки не пересекались.
Пьер обратил внимание на шиповки, бутсы Эрика и его принадлежности для плавания.
«Вот как, ты, выходит, спортсмэн», — сказал Пьер, отметив последнее слово ударением в манере старой дамы, но без каких-то язвительных ноток.
«Да, и здесь же у вас одно удовольствие заниматься спортом. Аты?»
Вопрос выглядел совершенно ненужным. Пьер не только носил очки и отличался совершенно неспортивной фигурой. Он как-то совершенно по-особому прикасался к книгам, одежде. Да и вообще весь его облик давал понять, что физические нагрузки далеко не его призвание, и что во время игры в футбол его обычное место — на скамейке запасных. Зато он, вероятно, был хорош в науках.
И Пьер действительно объяснил, как, возможно, сделал бы и Толстый Йохан, что не любит потеть и считает глупым бегать за маленьким мячом, и так далее. А также, что таким, как он, приходится чертовски трудно здесь в начале каждого осеннего семестра, поскольку именно в эти дни кучей наваливаются большие спортивные состязания, участие в которых является обязательным для всех. К примеру, уже назавтра их ждал легкоатлетический турнир местного значения, а через месяц плавание.
«Мм, — сказал Эрик. — Ты, значит, жирный, и считаешь спорт скучным? И не хочешь принимать участие, потому что тебя будут дразнить, и ты придёшь последним, так? Мне в принципе на это наплевать. Я не смотрю свысока на тех, кто не блещет в спорте. У меня были друзья в старой школе, похожие на тебя. Тоже зубрилы. Я говорю это, просто чтобы мы знали, что каждый из нас собою представляет».
Пьер ответил быстро, возможно слишком быстро, просто чтобы отделаться. Да, это нормально, и он сам не имеет ничего против фанатиков спорта. После чего быстро поменял тему.
«Но почему ты приехал именно сюда? Выгнали из другого храма знаний, слишком глуп, чтобы успевать в обычной школе, или слишком богат и хорош для неё? Или родители работают за границей, как объясняют некоторые?»
Эрик колебался. Его ведь выгнали, что явно выглядело более чем уважительной причиной. Но стоило ему сказать об этом, понадобилось бы, вероятно, объяснить почему. А потом пришлось бы путаться и лгать, ибо сейчас он стал новым Эриком, начиная с новой смешной причёски. Он сказал, что дома получился скандал, и поменял тему разговора. Спросил о проблемах с учителями, часто ли они дерутся.
