— Должно? — Глаза Грейс широко раскрылись. Неужели он это серьезно? Но почему это должно закончиться сейчас? Они взрослые люди и никому не причиняют вреда. Конечно, отдаться едва знакомому мужчине, наверное, не самый умный поступок в ее жизни. И конечно же между ними остается столько тайн и недомолвок. Но после чуда их близости как он мог сказать такое! — Почему должно? — сдавленно прошептала она.
— Так надо.
Ее охватило замешательство. Стена, которую он на короткое время убрал, опять встала на прежнее место, отгораживая ее от его жизни. На какой-то миг она с болью подумала, что ее использовали, но тут же отвергла эту мысль. То, что они пережили вместе, нельзя назвать иначе как чудом. Это было гораздо больше, чем примитивная потребность в физиологической разрядке. Между ними возникло нечто настоящее, и сколько бы он ни отрицал это, она все равно не поверит. Но его слова причинили ей боль.
— А сейчас тебе лучше вернуться в свою комнату. — Лукас старался говорить как можно более холодно.
Он понимал, что обижает ее, но уж лучше это, чем ненависть, которую она станет испытывать к нему, если узнает правду.
— Ты… ты хочешь, чтобы я ушла? — выдавила потрясенная Грейс, почувствовав, как ее голос предательски задрожал.
— Да. Пожалуйста, — сказал Лукас, не глядя на нее.
Он боялся, что если поглядит ей в глаза, то вся его решимость испарится. Но он поступает правильно. Ей лучше уехать сейчас, пока у него еще есть силы отпустить ее.
Грейс задыхалась от подступивших слез. Не говоря ни слова, она встала, завернулась в простыню и начала собирать свою одежду. Лукас краем глаза наблюдал за ней. Ему так хотелось обнять ее, попросить прощения, прижать к себе, что замирало сердце, но он понимал: нельзя. Пусть она думает худшее, решил он. Со временем все пройдет. Если она когда-нибудь узнает правду, то будет благодарна ему за то, что он поставил точку здесь и сейчас.
Даже с заплаканным лицом, без косметики и с растрепанными волосами Грейс казалась ему прекрасной. Он никогда не найдет другую такую женщину, никогда. Жена отца… Лукас до сих пор не мог поверить, что это правда. Это было похоже на дурной сон. Однако она не была сном, у нее теплая плоть и горячая кровь. И то, что они пережили вместе, тоже не было сном…
Он знал, что причинил ей боль. Но ей будет еще больнее, если она узнает, почему он хочет, чтобы она ушла. Он не должен был доводить дело до постели. Но не может поручиться, что снова не сделает этого, потому что больше всего на свете ему хочется любить ее.
Приняв ванну, Грейс упаковала свои вещи и поставила чемоданы возле двери. У нее ужасно болела голова после бессонной ночи и от слез боли и обиды, которыми она промочила всю подушку на своей кровати, прежде чем забылась тяжелым сном.
Когда она проснулась поздно утром, в большом доме было тихо. Грейс знала, что Джуди собиралась сегодня поехать в Форт-Морган навестить заболевшую подругу, а Лукас, наверное, отправился по делам ранчо. А может быть, он все еще дома?
Ее сердце застучало. «Прекрати, — велела она себе. — Вспомни, с каким безразличием он выставил тебя из своей комнаты».
Это не помогло. Она продолжала представлять его в постели — стройное, мускулистое тело и пристальный взгляд потемневших от страсти глаз.
Грейс резко вздохнула. Она должна вернуться в Миннеаполис. Это будет единственно верный поступок. Так дальше продолжаться не может.
Он грубый, дерзкий, а вдобавок наверняка еще и лживый. Он утверждает, что никогда не видел Стива, но нельзя же ненавидеть совершенно незнакомого человека!
Грейс стояла у дверей на веранду и невидящим взглядом смотрела на сад. Нужно позвонить Тому Бакстеру и договориться, чтобы прилетел за ней, но она никак не могла заставить себя взять телефон и набрать номер. Ей было очень грустно уезжать, но она понимала, что должна это сделать. Другого выхода нет.
А что потом? Смутные чувства волновали ее, приводили в замешательство… Она открыла дверь. Вчерашняя гроза прошла, пробудив к жизни умиротворенную, умытую дождем красоту. Все вокруг выглядело таким чистым и обновленным… Вот если бы и она могла так же легко обновиться.
Грейс подумала о мужчине, который был когда-то так близок ей и в то же время так далек и недосягаем… Она вспомнила Стива — таким, каким знала и любила его, и попробовала сопоставить свои воспоминания о нем с образом человека, которого ненавидел Лукас. Но у нее ничего не получалось. Это были разные люди.
Потом ее мысли снова вернулись к мужчине, с которым она была сегодня ночью. Итак, она должна покинуть «Полумесяц» и забыть его… От этой мысли глаза Грейс заволокло слезами. Как могла здравомыслящая городская женщина влюбиться в неотесанного грубияна из Колорадо? Это было столь же необъяснимо, как и связь Стива с этими краями. Но факт оставался фактом: они оба оказались прочно связаны с «Полумесяцем».
Трудно себе представить, чтобы кто-то был с ней более жесток, чем Лукас. Он хочет, чтобы она уехала, убралась из его жизни. Да, он желал ее, но наверняка точно так же желал бы другую привлекательную женщину…
Ну нет, тут же отвергла она эту мысль. Он не может быть так же ласков и нежен с другой. В его объятиях она чувствовала их необыкновенную, совершенно особенную близость. Она не могла просто придумать это.
Бессмысленно снова пытаться давить на Лукаса, он не собирается ничего ей говорить, и тут уж ничего не поделаешь. Грейс посмотрела на свои чемоданы. Джуди поймет ее, когда узнает, что она решила уехать, даже не попрощавшись. Впрочем, она может позвонить ей. Но только не сейчас. Сейчас она боялась, что не выдержит и расплачется.
А вот Бакстеру нужно позвонить немедленно. Пока она не растеряла всю свою решимость и гордость.
Три минуты спустя разговор был окончен. Грейс договорилась с Томом Бакстером, что он заберет ее часа через два, и заказала билет от Форт-Моргана до Миннеаполиса.
Одевшись в дорогу и приведя себя в порядок, она вынесла чемоданы в холл и пошла на кухню, чтобы выпить чашку кофе. Войдя, Грейс остановилась как вкопанная. За столом сидел Лукас с кружкой в руке. Он был свежевыбрит и одет в джинсы и темно-синюю рубашку. Грейс смотрела на него, не в силах оторвать глаз. Он, казалось, тоже не мог отвести взгляда.
— Я… думала, ты уехал по делам ранчо, — пробормотала она, ненавидя себя за дрожь в голосе.
Он прочистил горло.
— Я уже кое-что сделал, теперь вот пришел перекусить.
На нетвердых ногах Грейс прошла к стойке и налила себе кофе.
— Уезжаешь?
— Да.
— Хочешь, я отвезу тебя в Форт-Морган?
— Нет, спасибо. Я уже договорилась с Томом Бакстером.
— А, понятно.
Им не о чем было говорить. До этого они почти не говорили друг с другом спокойно, и сейчас светский разговор не клеился. Но это не могло нарушить эмоциональной связи между ними, из-за которой трудно было дышать.
