— Прости, Грейс, но я вел себя как последний негодяй, — покаялся он. — Я начал все это, думая о чем-то вроде мести Стивену Уитни.
— О, Лукас, — прошептала она. — Боюсь, я подозревала нечто подобное.
Его рука гладила ее волосы.
— Но все вышло иначе. На самом деле я посмеялся над самим собой. Не только тебе не спалось той ночью. Я был настолько потрясен случившимся, что испугался и сбежал. Мне пришлось сделать это. Я не мог поручиться, что сумею сдержаться и не распустить руки.
— И ты убежал сюда.
— В свое убежище. — Он тихо рассмеялся. — Теперь это наше убежище. Во всяком случае, на сегодняшнюю ночь, — добавил он.
Она всегда мечтала именно о таком общении — разговорах, смехе, откровенности. Что произошло? Что изменилось? Видимо, любовь все-таки разрушила ту стену замкнутости и отчужденности, которой отгораживался Лукас. Грейс счастливо улыбнулась.
— Мне хочется сказать тебе кое-что. Я чувствую такую близость к тебе — это все, чего мне хотелось добиться, Лукас. Чтобы ты делился со мной всем: своими мыслями, своими переживаниями, своими мечтами. И чтобы я не чувствовала себя нарушителем твоего спокойствия. Ты чувствуешь произошедшую перемену?
— Любимая моя, клянусь, что никогда не буду отгораживаться от тебя. Ты веришь мне?
— Всем сердцем, — прошептала она. — И я никогда не буду ругать тебя за то, что ты слишком много болтаешь. Никогда, ни за что на свете! — шутливо воскликнула она.
— Значит ли это, что все твои сомнения насчет меня остались позади, и ты действительно готова выйти за меня замуж?
Грейс придвинулась ближе к нему, перекинула ногу на его бедро и поцеловала в губы.
Лукас застонал и обнял ее. Страсть прорвалась наружу, и потребность в словах исчезла, утоленная долгими поцелуями. Нежно лаская Грейс, он обхватил ее за бедра и усадил на себя.
Буран бушевал за толстыми стенами бревенчатого охотничьего домика, но Грейс почти не слышала завываний ветра, лишь подсознательно улавливая то, что происходило вокруг. Прекрасный цветок страсти буйным цветом расцветал в ней: раскрывались влажные лепестки, созревала мягкая, влекущая сердцевина. Единственным ее желанием было отдаться этому мужчине, который пил нежность с ее губ и до краев наполнял ее любовью. Его губы были той нитью, что связывала ее с жизнью, и она тянулась к нему, раскрывалась навстречу.
Грейс почувствовала, как он гладит ее волосы… И вдруг он оторвался от ее рта.
— Ты не ответила мне. Согласна ли ты выйти за меня? — горячо прошептал он.
Грейс зазывно улыбнулась улыбкой сирены.
— Я ведь уже сказала, что да, выйду, забыл? Но ты можешь спросить еще раз. Мне так нравится слышать это.
Лукас шутливо куснул ее за ушко.
— Дерзкая девчонка, — пробормотал он. — Нравится дразнить меня, да? Ну я тебе покажу. — Он зарычал и, стиснув ее в объятиях, перекатился на нее и прижал к кровати. Заглянув ей в глаза, внезапно посерьезнел. — Значит, еще раз?
Лукас дотянулся до прикроватной лампы, щелкнул выключателем, и постель озарилась мягким светом. Волосы Грейс разметались, в глазах у нее отразилось удивление: зачем ему понадобился свет?
— Я хочу видеть тебя, — ответил он на ее невысказанный вопрос. — Чтобы на этот раз все было ясно, любовь моя, никаких ошибок или недопонимания.
Она кивнула, ее сердце билось в унисон с охватившим ее волнением.
Лукас взял ее лицо в свои руки, нежно поцеловал и сказал:
— Я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
Грейс вложила в улыбку всю свою любовь и нежность.
— Да, любимый, я выйду за тебя.
— Когда?
Ее лицо светилось счастьем.
— Еще не знаю, но желательно до наступления мая.
Лукас серьезно взглянул на нее.
— А как насчет завтра?
Грейс радостно рассмеялась.
— Надо же, какие в Колорадо нетерпеливые мужчины!
— Да, я нетерпеливый, потому что не могу дождаться, когда назову тебя своей женой. Любимой женой, — добавил он, приникнув к ее губам в пылком поцелуе. Оторвавшись, он внезапно нахмурился. — Ты ведь не против того, чтобы жить на ранчо, нет?
— Конечно же, дорогой. Разве я не сказала тебе с самого начала, что подумываю переехать в Колорадо?
Он снова надолго закрыл ей рот поцелуем, потом спросил:
— А ты сможешь руководить своей компанией, живя на ранчо?
— Уверена, что смогу, — ответила Грейс. — Наверняка мне довольно часто придется летать в Миннеаполис, но ты мог бы летать со мной. Таким образом мы соединяли бы приятное с полезным.
— Я буду летать, если ты этого захочешь.
— Уже хочу. — Она улыбнулась. — А теперь, может, хватит разговоров?
В его глазах полыхнуло серо-голубое пламя.
— Ты права, любовь моя. Я так голоден, что готов проглотить тебя целиком.
— Я угощаю, — поддразнила она, принимая его в свои объятия.
