Книга Любовь непостижима - Кэролайн Барт

— Эллис, девочка, тебе нужен мужчина.

Оставив тарелки в покое, Эллис Торнтон резко повернулась к деду и бросила на него сердитый взгляд. Она слышала эту фразу уже тысячу раз. Дед изводил ее подобными разговорами, как овод лошадь.

— У меня есть мужчина. Это ты, — ответила она. — Зачем мне еще один, если мы справляемся с нашим ранчо без посторонних?

— Я уже не тот, — гнул свое Патрик Торнтон, покачиваясь на крепком сосновом стуле за кухонным столом. — Мне уже не унести кипу сена, не объездить коня, не осилить и половины работ по ранчо, с которыми я справлялся еще в прошлом году. И вообще мне нужна замена — ничто не остановит ход времени.

Две шотландские овчарки — Джим и Боб, лежавшие под столом у ног Патрика, подали голос, словно подтверждая каждое сказанное им слово.

— Перестань, дед, — мягко попросила Эллис, проглотив ком в горле. Она снова повернулась к раковине и пустила струю горячей воды на сковородку. — Нам с тобой хорошо вдвоем, и мы вполне справляемся.

Она сделала вид, что смотрит в окно над раковиной, старательно избегая его пронзительного взгляда — дед сразу бы заметил подступившие к ее глазам слезы.

Эллис видела перед собой высокогорную долину, окруженную гористыми склонами, густо заросшими лесом. Этот юго-восточный угол штата Вашингтон был совершенно изолирован и мало заселен. Кроме диких зверей, лошадей, скота, здесь держались только стойкие ковбои вроде деда и ее самой.

— Я, милочка моя, толкую не о помощнике, а о муже, черт побери! Тебе уже за тридцать, впереди долгие годы, о которых ты совсем не думаешь. У меня их уже нет.

Скоро деду исполнится семьдесят, но Эллис упрямо не хотела признавать этот факт. Да и не такой уж он старый, если не считать седины. Правда, плечи его казались чуть уже, чуть слабее, чем тогда, когда в три года она скакала на них верхом вокруг этого же кухонного стола. И, правду сказать, стоит ей повернуться, и она увидит, как непроизвольно дрожит его рука, поднося чашку к губам, как темнеют на тыльной стороне его мозолистых ладоней возрастные пятна, как поправляет он бифокальные очки на крепком носу.

Дед просто не может постареть, в отчаянии думала она. Он ей слишком дорог. Дороже этого ранчо и большого дома из сосновых бревен, в котором они живут. Дом он построил пятьдесят лет назад из стволов деревьев, спиленных рядом на склонах. Когда-нибудь она унаследует ранчо, но думать об этом совсем не хочется.

— Вовсе нет, тебе еще немало осталось, в твои-то незрелые семьдесят. — Эллис подошла к столу, чтобы смахнуть хлебные крошки.

— Незрелые! — фыркнул дед. — После смерти Мэри я уже перезрел. — Он уставился на кофейную гущу в кружке, словно мог увидеть там свою покойную жену, и тоскливо вздохнул, потом взглянул на внучку, нахмурив щетинистые брови. — Кстати, о будущем, девочка, сколько детородных годков тебе остается, а? Четыре-пять, не больше?

Чувствуя, как вспыхнули ее щеки, она воспользовалась случаем, отвернулась и стряхнула крошки в раковину из мыльного камня.

— Поздно уже мне думать о муже и детях.

— Было бы не поздно, если бы ты дала объявление, поискала бы себе мужа через газету. Как я не раз уже тебе предлагал.

— Уже давала. — Она вызывающе взглянула на него. — Помнишь?

— Помню, — откинулся он вместе со стулом к бревенчатой стене. — Ты, золотце, поместила объявление только один раз, да и то я тебя заставил.

— Помнишь, каких мужиков оно привлекло, дед? Трех закоренелых неудачников, которых не брали ни на одну работу. И стоило каждому только взглянуть на меня, как…

— А что они увидели? — перебил он ее. — Ты даже не принаряжалась к их приходу. Встречала женихов в сапогах, джинсах и вылинявшей рабочей рубашке, благоухая как конская попона.

— Чем еще я могу благоухать? Почти каждый день я скачу верхом. Они увидели, что я некрасива, как заборный столб, дед. Это же ясно, и мы оба знаем это.

— Платье и немного губной помады тебе не помешали бы, — проворчал он. — Ты могла бы надушить руки, распустить свои чудесные черные волосы или хотя бы повязать ленточкой свой конский хвост, с которым ты не расстаешься ни днем, ни ночью.

Эллис состроила ему рожицу.

— Я рабочая женщина со скотоводческого ранчо. А «мужики почтой» не желают ни ремонтировать мои изгороди, ни целовать мои мозоли.

— Не передергивай! На тебя заглядывались двое местных парней. Да и этот, внебрачный ковбой, Ник Оуэн.

— Внебрачный — слишком мягко сказано, — бросила она, с усилием отскребая грязь в раковине. — И все они уже дважды или больше были женаты, а потом разведены. Лучше уж остаться одной, чем связываться с такими отбросами.

Патрик покачал головой:

— Вот что я скажу тебе, внучка: ты не так скроена, чтобы быть монахиней. Тебе не хватает радости любви, полноценного брака с детишками…

— Зато я независима, дед, делаю то, что хочу, и ни перед кем не отчитываюсь. Многие ли женщины знают, что это такое? А я знаю. Муж связал бы мою свободу, держал бы меня в загоне.

— Только не порядочный мужик, детка.

— Дед! Назови хоть одного мужика, который не хотел бы, чтобы я была хорошенькой, круглее или худее, с более пышной грудью или с более длинными ногами. Ну давай, назови!

— Ну возьми хоть меня. Я-то любил Мэри такой, какой она была, и тебя я люблю такой, какая ты есть.

— И все же ты хотел, чтобы я нарядилась для тех трех лодырей.

— Гм, — изрек Патрик. Так он всегда поступал, когда проигрывал в споре.

Довольная своей победой, Эллис вытерла руки полотенцем, заправила в густой конский хвост выбившуюся прядь и скосила взгляд на деда — он бывал не только милым, но и упрямым.

Громко вздохнув, Патрик отодвинул стул и встал.

— Ладно, тогда я сам напишу объявление. Прозябающее тут с лошадьми и коровами тело просто обязано оповестить, что оно свободно и ждет любви.

— Дед, я отзову любое объявление, так что не трать напрасно время!

— Полегче, деточка. Речь вовсе не о тебе. Я-то не собираюсь быть монахом, несмотря на свои «незрелые» семьдесят. Мне нужна жена, но ни одна из вдовушек, что ходят в нашу церковь, меня не привлекает.

Эллис изумленно заморгала.

— Жена? Тебе?

— Ага. Я помню Мэри, но после четырех лет одиночества мое сердце жаждет любви доброй женщины. Да и любить я еще способен. И тебе не помешает помощница по дому, а? — Он смахнул паутину, которая свисала с их самодельной люстры.

— Да нет… Но…

— Тогда я иду писать объявление. Посмотрим; что из этого получится.