— Прячемся, — прошептала Стейси. — Они знаешь как много всего говорят, если не видят тебя! — Она легла на живот в тесном пространстве между диваном и стеной. За ножками дивана видны были только туфли и лодыжки взрослых.
— Они сейчас будут играть в джин-рамми? — спросила Тот, поднимая голову над подушками.
— Ш-ш-ш! — Стейси схватила Тот за талию и потянула на пол. — Нет, они сейчас будут пить пиво.
— Мой папа не пьет пива. Мама говорит, пить пиво вульгарно.
— Что же он тогда пьет?
— Джин с тоником. И с кусочком лимона.
— Господи! — прошептала Стейси. — Неужели с настоящим лимоном?
— Ага.
— Значит, Тед, ты поддерживаешь забастовку.
Стейси увидела, как пустая пивная бутылка мистера Томпсона присоединилась к трем другим на ковре рядом с его креслом.
— Я за то, чтобы за тяжелую работу достойно платили. А мне кажется, Дон, работа у них тяжелая, верно?
Она услышала, как мистер Томпсон открывает очередную бутылку.
— Да, наверное. Но даже если так, не все же могут наладить себе такое освещение, как ты. Я хочу сказать, ты человек практичный. А моя жена просто с ума сходит, когда по вечерам нет света.
— Да, вполне понятно.
Мистер Томпсон со стуком уронил открывалку на камин.
— Ну и ну! — сказал он. — Домашнее пиво, говоришь? Крепкое оно у тебя, Тед!
— Да, здорово забирает… особенно если ты не привык. Ну-ка, дай я тебе открою.
— Спасибо, старина. — Дональд Томпсон скинул туфли и вытянул к огню ноги в узорчатых носках.
Стейси увидела, как гость шевелит пальцами.
Тот, оказывается, успела заснуть и даже захрапела. Стейси легонько ущипнула ее за нос — она видела, что так делала мама, когда отец храпел слишком громко. Тот пару раз всхлипнула, а потом затихла. Стейси снова принялась наблюдать за мистером Томпсоном, который все еще шевелил своими пальцами в шикарных носках.
— Хм, — сказал он, — пиво, а? Мужской напиток, что скажешь, Тед?
— О да. Определенно мужской.
— Конечно, Элейн не любит смотреть, как мужчина пьет пиво. Говорит, это вульгарно. — Мистер Томпсон оторвал этикетку и бросил ее на пол. Она прилипла к его подошве. — Надеюсь, Тед, ты не обидишься, если я скажу… Я тебе завидую, дружище.
— С чего бы мне обижаться?
Мистер Томпсон поднял ноги чуть выше, чтобы ступни согрелись.
— Пусть у тебя, Тед, не очень много всего. Но уж что твое, то твое. Симпатичная, домовитая жена, ящик пива в кладовке, что еще надо для счастья? — Язык у него заплетался. — Я з-знаю, что все обо мне думают… все вы, жители тупика Стэнли. Нас называют «задаваками Томпсонами из семнадцатого дома». Мол, озабочены своим общественным положением и все такое. Но понимаешь, дело не во мне. Это все Элейн. Ей всегда мало того, что есть. То ей хочется новые занавески, то новый ковер. То въезжаем, то выезжаем. А ты? Ты — король в своем скромном трехкомнатном королевстве, верно, Тед?
— Верно.
— А я просто… Просто валет. Нет… даже не валет. Я — десятка червей. А может, и джокер. Вот именно! Джокер, который заменяет козырную карту!
— Выпей еще пивка, Дон.
— Спасибо, Тед. Знаешь, что я тебе скажу? Черт с ней, с Элейн! Отныне начинаю пить пиво. И пусть не надеется, что буду пить из бокала. Прямо из горла! Черт с ними со всеми!
Стейси услышала, как их гость с хлопком открыл бутылку. Крышка полетела через всю комнату и приземлилась на груди Тот. Она не проснулась.
— Небось шахтеры не пьют джин с тоником, верно, Тед?
— Наверное, нет, Дон. Наверное, нет.
Видимо, Дональд сполз пониже, потому что в пределах видимости Стейси оказались отвороты его брюк.
— Да, — проговорил он. — Не представляю себе шахтера с бокалом джина-тоника в руке. Вот уж нет!
— Он расхохотался. — Ха! Ты только представь, Тед. Представь себе такую картинку в пабе, где собираются старые работяги и стрелочники…
— Какую картинку, Дон?
— Представляешь, какой-нибудь чумазый старый шахтер входит в бар; в одной руке фляжка, в другой — гончая на поводке. Входит он в бар и заказывает: «Будьте любезны, мне, пожалуйста, джин с тоником — и обязательно с лимоном и сахарной корочкой!» — Дональд Томпсон расхохотался и поставил бутылку на пол, рядом с диваном. — Господи, ну и здорово ты придумал с освещением, Тед! В нашей конуре темно, как в самой черной дыре Калькутты. Три ночи в неделю мы с Элейн сидим на диване с одним только фонариком. Куда катится наша страна? — Отец Стейси не ответил. — Ну, какое же будет твое решение, Тед? Что посоветуешь народу?
Не успел отец ответить, как включился свет. Отец потянулся к стеллажу и отсоединил провода от аккумуляторов. Дональд встал, опрокинув полупустую бутылку с пивом. На полу у камина зашипела пена.
— Наш долг — поддержать тех, кто в забое, — сказал отец. — Поддержать их и включать весь свет, Дон. Оставляй свет включенным, и пусть государственная энергосистема разорится! Вот что тебе надо делать.
— Весь свет? Даже в тех комнатах, где меня нет?
— Весь свет, Дон.
— Ей-богу, так и сделаю. Наш дом засверкает, как хрустальный дворец. Маяк для ребят из забоя!
Вдруг диван двинулся вперед, и Стейси, подняв голову, увидела, что сверху на нее, улыбаясь, смотрит отец. Он нагнулся и взял Тот на руки.
— Вот твоя младшая, — сказал он, передавая мистеру Томпсону спящую девочку.
На ней по-прежнему были туфли Дороти на платформе. Они были ей велики и болтались на ногах, похожие на большие ярко-зеленые листья. Рука плотно сжимала сверкающую металлическую пивную крышку. Стейси встала и сонно уцепилась за руку отца. Он взъерошил ей волосы.
Мистер Томпсон влажными губами поцеловал Тот в лоб.
— Тед, ты знаешь, что я играю на трубе?
Отец Стейси похлопал его по плечу.
— Иди домой, Дон, — сказал он, — и включи весь свет.
— Так и сделаю, Тед! Вот именно, так и сделаю! Будет не дом, а хрустальный дворец, чтоб его… — Покачиваясь, он осторожно побрел к двери, крепко прижимая Тот к груди.
— Так не забудь! — крикнул вслед отец Стейси. — Весь свет!
— За шахтеров! — отозвался из темноты мистер Томпсон.
Стейси с отцом стояли на ступеньках крыльца и смотрели, как мистер Томпсон идет по лужайке к своему дому. Когда он дошел до ворот, освещенных псевдовикторианским фонарем, они вернулись домой. Отец закрыл дверь и, зайдя в гостиную, щелкнул выключателем. Стало темно.
— Помни, Стейси, любовь моя, — сказал он. — Только богатые подонки! — Он снова взял ее за руку, выключил свет в коридоре, и они осторожно побрели наверх, спать.
