«Мертвая нота»
Данный прием называется «мертвой нотой». Для извлечения «мертвой ноты» необходимо увеличить напор воздуха и почти закрыть языком чашку мундштука, оставив очень узкую губную щель. В результате кажется, будто нота исчезла. Она была, несомненно, была, но исчезла — как по волшебству. Так исчезает голубь, завязанный в полотняный платок.
Аж. Т. Паркер
Дональд Томпсон, весь красный — в красных кальсонах и нижней рубашке, — бросил свежевыстиранный комбинезон на тахту и вынул трубу из раскрытого футляра. Приложил язык к медному мундштуку и, наслаждаясь металлическим вкусом во рту, пробежал пальцами по вентилям; он не упражнялся в полном смысле слова, просто позволил себе радость проиграть отрывок из «Бразильского агата».
— Так делал Диззи, — обратился он к толстяку в высоком зеркале. — Диззи любил «мертвые ноты» и исполнял их так, что смягчал сердца.
Он сделал вдох, взял ноту и попытался перекрыть поток воздуха языком. У него почти получилась «мертвая нота» — нота, которой вроде как и нет. Дональд снова набрал в легкие воздух, исполнил вступление к «Никто не знает» и положил трубу на кровать; медные вентили проваливались в петли вязаного покрывала. Потом он вытащил из футляра мятое письмо, присланное из-за океана, и перечел его. Вдруг в платяном шкафу кто-то чихнул. Дональд положил письмо и распахнул дверцу. В шкафу сидела его дочь.
— Малышка! — сказал он. — Что ты здесь делаешь?
Восьмилетнюю Тот Томпсон почти не было видно за длинными платьями. Маленькие красные туфельки с квадратными мысками терялись среди выходных туфель на высоких каблуках и заляпанных краской рабочих ботинок. Тот была маленькой, тщедушной девочкой с копной кудряшек морковного цвета. Ее волосы закручивались колечками прямо от кожи черепа, как на клоунском парике. Девочка сидела зажмурившись; тонкие белые ручки дрожали в воздухе, как будто она играла на невидимом пианино.
Дональд улыбнулся и снова взял трубу.
— Дамы и господа, сегодня соло на трубе исполняет Дональд Томпсон, а аккомпанирует ему… — он махнул рукой в сторону платяного шкафа, — единственный и неповторимый… Стиви Уандер![2]— Он приложил трубу к губам и начал с того места, где остановился.
По комнате поплыли рвущие душу звуки классического блюза. Деревья за окном сочувственно махали голыми ветками в такт печальной музыке; на карнизе местного общественного центра расселись ласточки. Дональд посмотрел в зеркало — из-за дверцы шкафа виднелись ручки Тот. Они заплясали в воздухе, исполняя немыслимые пассажи. «Как хорошо! — подумалось ему. — Как будто на всем свете есть только я, птицы и самая славная маленькая пианистка в Бишопс-Крофт».
В комнату с грудой выстиранного белья вошла его жена.
— Опоздаешь, — заметила она. — Комбинезон надевать собираешься? — Жена бросила всю кучу на кровать и принялась раскладывать на две кучки: «его» и «ее».
— У меня еще есть пять минут, — сказал он, полируя раструб трубы подолом рубахи. — Даже успею проводить Тот в школу.
— А вот у меня нет ни одной свободной минутки! — Жена схватила свои чистые трусики и бюстгальтеры; каждая вещица — пена дешевых кружев и атласные ленты. — Кажется, у всех вокруг куча свободного времени. Кроме меня, конечно. — Жена привычным движением открыла шкаф коленом, так как ее руки были заняты бельем.
Тот по-прежнему сидела в груде обуви; ее ручки по-прежнему порхали в воздухе. Но высокие каблуки лаковых вечерних туфель стояли в лужице мочи.
— Дональд, да прекрати ты, ради бога! — закричала Элейн. — У нее опять припадок! Тебе ничего доверить нельзя, даже присмотреть за собственным ребенком!
Она подхватила дочь на руки и бросилась в ванную; ворох трусиков и ночных сорочек полетел на пол. Дональд, опустив трубу, посмотрелся в зеркало и покачал головой своему отражению.
— Я думал, она изображает Стиви, — сказал он. — Слышишь, Элейн? — крикнул он через всю квартиру. — Я думал, она изображает Стиви Уандера!
Ответом ему был шум льющейся воды.
Дональд положил трубу на тахту и взял синий саржевый комбинезон. Влез в штанины, с трудом натянул комбинезон на круглый живот, застегнул пуговицы. Подушечки пальцев цепляли волокна ткани; кожа на пальцах огрубела и посинела от краски, въевшейся в кожу за долгие годы работы в типографии. Краем глаза он уловил какое-то движение. Из открытого шкафа выпрыгнул кролик, домашний любимец Тот, и поскакал по сиреневому ковру. Дональд попытался схватить зверька, но кролик оказался проворнее. Он сбежал, оставив на кружевных жениных трусиках кучку помета.
Дональд открыл кожаный футляр и придвинул его к себе, на мягкую банкетку. Допил остатки виски, погонял по стенкам бокала кубик льда. Неплохо они отыграли. «Блюзовые ноты» — он на трубе, Кен на ударных, Джимми на саксе и Кэрол, вокалистка, — сет получился что надо. Они начали со своих любимых старых композиций и закончили попурри из классического регтайма.
