смертельных тайн!
— Ну, знаете! — возмутилась я.
— Я лишь хочу вас защитить, — пояснил доктор. — Логика простая. Мастер Гроув в опасности. Скоро он умрет. Находиться рядом означает подвергать себя риску.
— А почему вы волнуетесь за меня?
Доктор Шменге посмотрел на луну, улыбнулся.
— Потому что этот вечер был очень приятным, — признался он. — Я почти позабыл каково это — находиться в кругу друзей. Открыто общаться, не скрывая, кто ты, и видеть, что тебя совсем не боятся. — Он похлопал меня по ладони, лежащей на его локте, и добавил: — Что говорит как о вашей смелости, так и о явном легкомыслии. Поэтому я и беспокоюсь.
— А ваши клыки вытягиваются все длиннее, — заметила я.
— Это все луна и чудесная ночь, — пожаловался доктор. Он остановился и, повернувшись, поправил шарф на моей шее. — Против натуры не попрешь. Вот и Гроув… Что-то тянет его на старое кладбище снова и снова. Вдруг он просто не может иначе? Но лучше бы нам распрощаться, Кассандра. Загляните ко мне после зачета, или когда найдете минутку. Очень интересно, чем это все закончится.
— Хорошо, — пообещала я. — Жозефина, домой!
— Пока, доктор Шменге! — пролаяла она, выскочив из-за кустов. Задержавшись на мгновение, степенно кивнула, а потом поскакала прочь, и ее уши подлетали как крылья бабочки.
На следующий день мое намерение спасти мастера Гроува не только не испарилось, но и стало еще тверже. Шменге может осторожничать и сидеть в лечебнице, как пугливый паук, я же не собираюсь оплакивать гибель Гроува в третий раз.
— Кристиан умер, — всхлипывала Рита на кухне. — Я видела, что он погрустнел, но не думала, что все так серьезно. А тут смотрю — лежит, лапки вверх, усики обмякли…
Я обняла подругу, погладила по волосам.
— Мне жаль, — сказала я.
— Может, заведешь себе кого посимпатичнее? — предложила бессердечная Жозефина. — Хоть рыбок.
Я скорчила страшную рожу за спиной Риты, и собака торопливо исправилась:
— Хотя Кристиан тоже был ничего. Рыженький.
— Он и в прошлый раз умер, — сказала я. — Видимо, такая судьба.
А вот Гроув — не таракан. Ему умереть я не позволю.
Что-то тянет его на кладбище? Но и ко мне его тоже влечет, это точно. Вот и проверим силу притяжения. А заодно хорошо бы сдать зачет по боевке, хотя бы для того, чтобы утереть Гроуву нос.
Глава 9. Зачет
Я подошла к хранилищу артефактов, и Гроув мрачной тенью отделился от одной из колонн.
— Добрый вечер, Кассандра, — поприветствовал он меня, и официальной холодностью его голоса можно было бы реки морозить.
— Здравствуйте, мастер Гроув, — ответила я, борясь с желанием стукнуть его сумочкой.
В самом деле, что за игры? То он целует меня до дрожи в коленках, то — вот как сейчас — делает вид, что мы едва знакомы. Да он даже смотреть на меня избегал, а ведь я старалась. Короткая юбка едва прикрывала колени, белая блузка расстегнута на две пуговки — а надо было на три. Волосы я завязала лентой, выпустив по обеим сторонам лица кокетливые прядки. Немного помады, туфли на каблуках — моя группа поддержки заверила, что выгляжу я отлично.
— Пойдем, покажешь свое колесо, — сказал Гроув и пошел вперед.
— Вы до сих пор мне не верите? — уточнила я, прожигая взглядом дыру в его широкой спине.
И ведь опять разоделся как на свидание: костюм тройка, начищенные ботинки, духи. Желание стукнуть его стало еще сильнее.
— Я уже не знаю, что и думать, — признался Гроув.
Стражи некроса, связанные рунами в пучок, точно морковка, скалились в углу пустынного холла. Видимо, мастер Гроув пришел заранее и все предусмотрительно подготовил.
— После некоторых событий я допускаю, что ты способна вообще на все, Кэсси Рок, — со вздохом добавил он.
Мы пересекли холл под шепот проклятий стражей, корчащих страшные рожи, и перед нами раскинулись бесконечные стеллажи с артефактами. Вообще-то студентов сюда не особо пускали, справедливо полагая, что потом беды не оберешься. Но обзорную экскурсию сделали. Тогда-то я и узнала, где находится легендарное колесо. Удачное стечение обстоятельств.
— Ну, и? — вопросительно произнес Гроув.
— Идите за мной, — небрежно сказала я.
Я свернула к лестнице, но пошла не наверх — в выставочные залы, а вниз. Гроув выдернул из подставки факел, тот вспыхнул в его руке, и пугливые тени заметались по стенам. Гроув все молчал, но мне мерещился его взгляд, то обжигающий шею, то изучающий ноги, то прилипший между лопаток или гораздо ниже. А может, я себе льщу, и это лишь тепло от огня, а мой план под угрозой. Я решила, что Гроув от меня без ума, но вдруг нет? Мало ли что он говорил. Кайл тоже болтал всякое.
Мы спустились до самого конца лестницы, прошли узким мрачным коридором и остановились перед массивной кованой дверью.
— Здесь хранятся артефакты, использование которых по каким-либо причинам затруднено, — пояснила я тоном опытного экскурсовода.
Гроув галантно открыл передо мной тяжелую дверь, заскрипевшую как старуха.
В широком подвале когда-то был винный погреб, и одна бочка до сих пор сиротливо стояла в углу, как провинившийся толстый ребенок. Серые каменные стены, разлинеенный балками потолок, шкафы, на каждом из которых заговоренный замок, и пара столов, заваленных коробками, хлам в которых так никто и не разобрал. Посреди помещения торчал круглый колодец. Хранилище построили на месте замка, в котором, как во всякой приличной крепости, был источник воды на случай осады. Но сейчас он, похоже, иссяк.
— О, а эти вещицы изготовил знаменитый артефактор Николас Дудка, — оживился Гроув, подойдя к самому большому шкафу, набитому музыкальными инструментами. — Гениальный изобретатель и талантливый музыкант из Портезии. За его творения на аукционах бьются насмерть. Только не за эти, конечно. Эти он создал у нас в плену.
— На экскурсии нам такого не рассказывали, — призналась я.
— Неудивительно. Сей факт предпочли бы замять.
— Артефакты нерабочие?
— Отчего же, — хмыкнул Гроув, закрепив факел в ржавом кольце, вбитом в стену. — По слухам, все отлично работает. Однако их использование затруднено способом, которым они активируются.
— Вот как? — заинтересовалась я, подойдя к шкафу.
В основном тут хранились трубы, но я заметила и рядок изящных флейт, и скрипку, и здоровенный барабан, занявший нижнюю полку.
— Большинство из них действуют на крови, — пояснил Гроув. — Вроде, отдай три литра крови — и получишь отличный портрет. Брось в трубу десяток зубов, подуй — и вот твоя кожа без морщин.
— А рот без зубов.
— Именно. Использование некоторых инструментов причиняло меньший ущерб, но было крайне оскорбительным. Скажем так, их предполагалось засовывать в места, очень
