в грязевой ванне? Тогда я расскажу тебе о своих приключениях, а ты покажешь мне свои новые шедевры.
Пабло кивнул:
– Бэне[12]! – воскликнул он и всплеснул руками в воздухе. – Хорошая вечер вам! Чао!
Они простились и отправились дальше.
– Он такой милый, – сказала Элла. – Не всем так везёт с соседями.
Девочка вздохнула при воспоминании о Фридерике, но Казимир только пожал плечами:
– Пабло – это исключение. На самом деле его зовут Филиппо, но все называют его Пабло из-за странных картин, которые он рисует. Знаешь, его прозвали так в честь Пабло Пикассо, его кумира. По правде говоря, он хороший парень, и иногда я спрашиваю себя: почему его здесь всё устраивает? Может, он доволен жизнью здесь, потому что в своей живописи рассматривает других кобольдов как объекты для изучения? Он действительно рад, что я вернулся. А вот остальные кобольды с нашей горы… хм… ну да. Я думаю, они были бы не против, если бы я никогда не возвращался.
Лицо Казимира помрачнело, и, обернувшись, Элла поняла, по какой причине. Они приближались к склону холма: здесь вереск рос особенно пышно, сады были идеально прибраны, а между домиками тянулись аккуратно огороженные дорожки. С первого взгляда всё выглядело очень мило и живописно, если бы кое-где из кустов не выглядывали мордочки кобольдов. Стоило им заметить Эллу и Казимира, как они сразу поджимали губы и прищуривали глаза. До друзей доносился их приглушённый шёпот. Казимир втянул голову в плечи, и Элла отлично поняла, насколько тяжко он себя сейчас чувствовал. Для неё было таким же мучением каждый раз пробегать к остановке автобуса мимо Фридерики и остальных или неправильно отвечать на уроке.
Наконец Казимир остановился, на его лице показалась улыбка.
– Мы пришли, – сказал он, и его голос прозвучал торжественно.
Элла проследила за взглядом и увидела, что там, чуть в стороне от склона холма, среди ковра из вереска зияла яма. Вокруг неё был разбит небольшой сад, который напомнил Элле о её собственном, выглядевшем таким же одичавшим и заброшенным по сравнению с идеальным порядком вокруг. В саду Казимира повсюду громоздились груды камней, формой напоминавшие различных животных, там же был ров с грязью, игравший, скорее всего, роль бассейна, и песчаная дорожка, которая вела прямо к посадочной яме.
Казимир подбежал к ней и обнял перевёрнутый флюгер в виде петуха, валявшийся во мху. Элла предположила, что кобольд сделал его из выкинутых в мусор жестяных банок и офисных скрепок. Глаза у флюгера были закреплены на пружинках и раскачивались взад-вперёд, словно металлическая птица хлопала глазами от радости, что вновь видит своего хозяина. Но, похоже, только она и Пабло были довольны возвращением Казимира. Отовсюду Элла слышала шорохи и постукивания, будто кругом все спешили поскорее закрыть ставни, однако Казимир не обращал на это никакого внимания.
– Вот я и вернулся, – сказал он своему флюгеру, ласково погладив его по голове. Кобольд повернулся к Элле: – Ну что? Разве я хоть что-то преувеличил, когда рассказывал о своём прекрасном саде?
– Нисколечко. Он действительно чудесен. Всё в нём так творчески обустроено.
Казимир с гордостью кивнул.
– Тебе здесь всегда будут рады. – Он осторожно поставил флюгер на своё место, вытер руки о шёрстку и возвратился к Элле.
– Итак, – сказал он, и девочка заметила, что его голос слегка дрогнул. – Вот мы и добрались.
– Да, мы добрались, – повторила за ним девочка и поставила цветочный горшок рядом с посадочной ямой. Тут же она почувствовала ком в горле. От мысли, что надо будет уходить отсюда уже без кобольда, стало как-то не по себе. Элла прикусила губу. Что это с ней такое? Она же всё время только и ждала этого момента! Немного нерешительно они посмотрели друг на друга.
Казимир хлопнул в ладоши и воскликнул:
– Ну что ж! Давай пересадим мой дом на его прежнее место. А после я наколдую нам грязевой коктейльчик в моём тики-баре. Он тебе понравится, обещаю!
Элла от души рассмеялась. Она осторожно вытащила вересковый куст из цветочного горшка и они вместе с Казимиром посадили его обратно в ямку. Девочка зачарованно наблюдала, как при этом маленькие сиреневые искры скользили с руки Казимира по стволу кустика. Затем она достала из своего рюкзака бутылку с водой и полила корни, прежде чем как следует примять землю вокруг них. Бок о бок с Казимиром они стояли около куста вереска. Элла надеялась, что в любую секунду куст начнёт магическим образом врастать корнями в землю, как ей много раз до этого рассказывал кобольд.
– Когда вересковый куст возвращается домой, происходит что-то необычное. Будь готова к настоящему невероятному спектаклю! – говорил он.
Но ничего не происходило – лишь один единственный листок повернулся вокруг своей оси и с тихим шорохом упал на землю. Казимир застонал и схватился за грудь.
– Казимир! – воскликнула испуганно Элла. – Что, что случилось?
Кобольд часто дышал. Элла схватила его руку и почувствовала, что она была холодной, как лёд.
– Что-то не так, – прошептал он слабым голосом. – Мой дом, он… засыхает…
И Казимир был прав: как в ускоренной съёмке, остальные листья один за другим начали съёживаться. В тот же миг кобольд стал белым как мел. Он пошатнулся, и хотя Элла держала его за руку, он упал на колени. Существо открыло рот, чтобы что-то сказать, но тут порыв ледяного ветра с силой толкнул его, и Казимир замолк. Кровь отлила от головы Эллы. Она обернулась. Этот пронзающий холод был уже слишком хорошо знаком девочке, чтобы та могла оставаться спокойной.
Её взгляд пробежал по расположенным вокруг холмам. Все кобольды исчезли, и теперь Пустошь лежала перед ними, будто вымершая. Со всех сторон на них надвигался туман.
Не отрывая от него взгляда, с бешено колотящимся сердцем Элла вскочила на ноги. Казимир с трудом сумел забраться ей на плечо. Туман не оставлял им ни одного шанса для бегства: со всех сторон он тянулся к ним всё ближе и ближе, пока не остановился совсем рядом с Эллой и Казимиром. Девочке казалось, что тысячи глаз наблюдают за тем, как она стоит здесь, перед щупальцами тумана, беспомощная и мёрзнущая в наступающей волне холода, с дрожащим кобольдом на плече. И тут показались преследователи.
Ряд за рядом к ним приближались болотные кобольды. Их было так много, что у Эллы чуть не остановилось сердце. Они держали наготове ножи, а лица были мрачные и злобные. Каждый выглядел так, будто именно он собирался свести с ними счёты. Только чёрный всадник ухмылялся, шагая между рядами своих солдат. Остановившись
