голос был почти шёпотом, — иногда мне кажется, что ты говоришь это не для меня, а для себя. Чтобы напомнить себе, почему ты ушла и почему не хочешь возвращаться. Но, если ты забыла, я умею чувствовать ложь. А ты, Габриэлла, не до конца уверена, что тебе больше нечего предложить этому миру.
— Ты невыносим! — почти прокричала она, её голос дрожал от смеси гнева и чего-то другого, более сильного. Она хотела отступить, но не сделала этого. Она стояла прямо перед ним, ощущая его присутствие так остро, что её разум просто кричал от противоречий.
Баррингтон не отступил. Он был слишком близко, и это было не просто физически. Это было эмоционально опасно.
— Мы справимся, — прошептал он, и его голос был настолько мягким, что казалось, что он говорил не только о расследовании, но и о чём-то более важном.
— Хорошо, Баррингтон. Мы это сделаем. Но запомни: я не возвращаюсь в мир магов. Это за гранью.
Баррингтон кивнул, его взгляд был по-прежнему пронзительным, как будто он всё ещё пытался разгадать её до конца. Между ними по-прежнему оставалось напряжение, и оно с каждой секундой только росло. Это был не просто поединок умов — это было столкновение чего-то более глубокого, более личного.
— Начнём завтра, — сказал он. — И не волнуйся. Пока я рядом, ты в безопасности.
Габриэлла вздохнула, её сердце всё ещё билось слишком быстро. Баррингтон знал, как вывести её из себя, но сейчас всё пошло совсем не так, как она ожидала.
* * *
Ночь в доме Ариана Баррингтона оказалась удивительно спокойной, хотя Габриэлла ожидала чего угодно, но только не этого. Вся обстановка здесь, казалось, намекала на аристократическое происхождение хозяина, но без той показной надменности, которая обычно присуща таким местам. Белоснежные простыни огромной кровати, лакированные дверные ручки и сдержанный декор — всё это говорило о безупречном вкусе и даже какой-то утончённой строгости, что полностью отражало личность Баррингтона.
Её устроили в гостевой спальне, и Габриэлла не могла решить, кто она: пленница или всё же гостья. Хотя если честно, она больше склонялась к первому варианту. Всё-таки её телепортировали сюда вопреки её воле! И теперь предстояло провести не просто ночь, а целое утро под одной крышей с человеком, который был одновременно её "тюремщиком" и единственной надеждой на выяснение истины.
Но самое странное началось с утра. В полудрёме она заметила свой чемодан, аккуратно поставленный у стены, а её вещи — выглаженные и рассортированные по цветам — висели в шкафу. На миг она даже подумала, что это сам Баррингтон мог приложить руку к такому идеальному порядку. В конце концов, у него был талант контролировать всё вокруг, почему бы и нет? Однако сама мысль о том, как этот строгий следователь с трепетом развешивает её платья, была настолько абсурдной, что Габриэлла тут же себя одёрнула. В домах аристократов всегда есть нанятые люди.
Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нервным смехом. От подобной фантазии было не просто забавно — от неё буквально начинало колотить. Жуть!
Едва спустившись по массивной лестнице, она сразу же наткнулась на экономку — суховатую женщину средних лет с такой осанкой, что ей позавидовали бы дворцовые дамы.
— Доброе утро, мисс Арчибелд, — произнесла она с профессиональной вежливостью, хотя в её голосе звучали нотки, если не тёплоты, то, как минимум, уважения. — Завтрак накрыт.
«Завтрак, значит?» — мысленно ухмыльнулась Габриэлла. Прекрасно. Если уж её заперли здесь, то хотя бы кормят с комфортом.
Её проводили в столовую, которая, как и весь дом, излучала сдержанную роскошь. Большие окна, серебряные приборы, белоснежная скатерть — и, конечно, за столом сидел Ариан Баррингтон. Выглядел он так, будто только что вернулся с очередной миссии по спасению королевства, а не как человек, который собирается поесть тосты и выпить кофе.
В одной руке чашка, в другой — газета. На самом следователе белоснежная рубашка и гримаса суровости.
— Ты встала, — заметил он, поднимая глаза от чашки, словно это был великий подвиг.
— Можешь меня поздравить, — с лёгкой иронией ответила Габриэлла, садясь напротив. — Я всё ещё здесь, хотя мои инстинкты настойчиво подсказывают мне бежать.
Баррингтон, не моргнув и глазом, взял чашку.
— Ты же знаешь, что я бы тебя поймал, — ответил он с самодовольной улыбкой.
Габриэлла приподняла брови и скрестила руки на груди.
— Тебе явно нравится игра в кошки-мышки, не так ли?
— Только когда я — кошка, — ответил он, делая глоток кофе. В его голосе скользила столь характерная для него уверенность, от которой хотелось свернуть ему шею.
Габриэлла закатила глаза, едва сдерживая себя. Спорить с Баррингтоном — это как спорить с лошадью: она не только не поймёт, но и может лягнуть.
— У меня для тебя новости, — продолжил он, как будто всё происходящее было самым обычным делом.
— Ах да? — она ухмыльнулась, — не терпится узнать, чем ты на этот раз удивишь.
— Я отправил письмо твоей подруге. Сообщил, что ты не сможешь посетить её СПА-салон, поскольку ты, — он сделал паузу, смакуя момент, — занята расследованием убийства.
— Великолепно, — пробормотала Габриэлла, массируя виски. — А мне хоть какая-то свобода воли оставлена?
— Никто не отнимал у тебя свободы, — ответил он, ставя чашку на блюдце с точностью ювелира. — Но я предлагаю сделку. Ты дашь мне обет молчания о том, что узнаешь в ходе расследования. Взамен — защита.
— Обет молчания? — её голос зазвучал громче, чем она планировала. — Баррингтон, ты представляешь, сколько сплетен ходит обо мне в городе? Если ты заставишь меня замолчать, меня возведут в ранг городской легенды. Прекрасно, просто прекрасно.
Баррингтон слегка улыбнулся. Эта полуулыбка всегда скрывала больше, чем он был готов сказать вслух.
— Моё требование о молчании — для твоей же безопасности. В городе плетутся интриги, и то, что ты узнаешь, может поставить под угрозу жизни многих людей.
Он внимательно посмотрел в ее лицо.
— В городе действует тайная организация. И это не простые интриганы. Эти люди обладают магическими способностями и связями, которые могут заставить королевский двор нервничать. У нас есть улики, ведущие к ним. Грикс был всего лишь пешкой,
