то, что доступность к ним была избирательна и зачастую качество этих фондов посредственным, гасило трудовой энтузиазм масс. Получалось, что чем лучше человек работает, тем сильнее ощущает бессмысленность своих усилий, ведь качество жизни от этого не менялось. Сформировалось убеждение: “Нужен блат или высокое общественное положение чтобы получить доступ к потреблению из общественных фондов”. Получалось, что платят все, а потребляют только отдельные личности.
Государство тем временем к 1980-м годам самостоятельно перераспределяло уже более половины произведённого национального дохода. И не зарплата, и даже не позиция в советской табели о рангах в конечном счёте стали главным мерилом жизненного успеха, а связи, возможность “достать”, “заказать”, “договориться” и т. д.
Ещё одно крылатое выражение времен застоя: “В Советском Союзе есть всё, только на всех не хватает”. Оперирующая искусственными показателями, сверхцентрализованная и монополистичная командно-административная система создала параллельную реальность – полуофициальный мир распределения, в котором у людей появились специфические функции и цели, а у должностей – иной критерий привлекательности – неформальные возможности. Командировка в Москву сулила бонус в виде покупки сырокопчёной колбасы или других разносолов “к праздникам”. Запись к “тому самому” стоматологу гарантировала выход на завотделом какого-нибудь универмага, где можно было “достать”, условно говоря, импортный костюм, или на директора аптеки, где иногда “выбрасывали” дефицитные лекарства».
Работать с Ю.П. Баталиным Владимиру Ивановичу пришлось недолго. В декабре 1985 года Юрия Петровича назначили заместителем председателя Совета министров СССР. Вместо него руководить комитетом стал И. И. Гладкий. В 30 лет он, работая на Северодонецком химическом комбинате стал Героем Социалистического Труда и после этого начал делать профсоюзную карьеру, будучи избранным в 1970 году секретарём Украинского республиканского совета профсоюзов. В Госкомтруд Иван Иванович пришёл, поработав уже секретарём ВЦСПС.
Щербаков В. И.: «Гладкий – хороший мужик, но абсолютно не приспособленный для работы на занимаемом им месте. Став рано Героем Социалистического Труда, он был направлен на профсоюзную работу, после чего его стали продвигать наверх. Работая у нас, на все совещания и при походах к руководству он надевал Звезду Героя, чтобы на него не очень наезжали».
В 1986 году в Госкомитете началась работа над реформой заработной платы.
Щербаков В. И.: «Я сделал свою часть для машиностроения, радикально отличающуюся от той, что подготовил профильный отдел. В рамках возможностей общезаводского фонда оплаты труда я старался создать систему роста зарплаты в соответствии с ростом трудового вклада и профессионального мастерства как коллектива, так и индивидуального работника. По внутренним аппаратным правилам требовалось, чтобы каждый твой шаг согласовывался с функциональным отделом. Долго их убеждал, что главным звеном реформы оплаты является не увеличение размера тарифных ставок, а изменение механизма формирования зарплаты, создание гибких условий для зарабатывания денег по мере роста трудовых показателей. Именно в этих целях нужно вообще отказаться от твёрдых ставок и перейти к установлению вилки окладов. По мере роста зарабатываемого коллективом фонда оплаты труда появится и возможность системного роста основной части зарплаты. Убедить коллег не удалось. Тогда, чувствуя свою правоту, я решил разработать собственный документ, а разрабатывать проект на сформулированных коллегами критериях отказался. Они (статус которых в комитетской иерархии был выше) попробовали на меня наехать.
Меня курировал совершенно роскошный специалист, зампред Борис Николаевич Гаврилов. Когда-то он приезжал на АвтоВАЗ и КамАЗ, мы ещё там с ним встречались и вели долгие разговоры. Его я уважал как человека, но как командира в порученном мне деле не воспринимал. Он сам признавал, что его профессиональный опыт по сравнению с моим был несерьёзным. Впрочем, неповиновение, когда я уверен в своей правоте, у меня в характере. Я признаю право профессиональное, а административное право начальника только в определённых пределах.
Функциональные отделы курировал первый зампред Госкомтруда Леонид Алексеевич Костин (отец главы ВТБ Андрея Леонидовича Костина).
Леонид Алексеевич редко бывал на месте – он был доктором наук, профессором, автором многочисленных монографий и учебников, бывший работник ЦК КПСС, пользовался авторитетом в международных кругах, был представителем Правительства СССР, в Административном совете и Азиатском консультативном комитете Международной организации труда, поэтому занимался вопросами этой организации, подбором и работой наших специалистов в ней, возглавлял ежегодные делегации на Международных конференциях труда. Масса совещаний в ЦК КПСС, правительстве, выполнение представительских функций, научная работа… Ему было не до нас.
Итак, очередной раз Костина не оказалось на месте, и по этой причине коллеги жаловаться на меня пошли к Гаврилову. Отношения у нас с Борисом Николаевичем были замечательные, он пригласил меня к себе побеседовать, выслушал аргументацию, но даже не пытался переубедить.
Вскоре предложения о реформе заработной платы стали обсуждать в различных комиссиях. На одном из совещаний, которое вёл Гейдар Алиевич Алиев, Госкомтруд представил свои наработки. Они члену Политбюро ЦК КПСС не понравились, он спросил: “А что здесь нового? С этим дерьмом вы собираетесь идти в Совмин?” Тогда Гаврилов ответил, что у нас есть и более радикальные разработки, хотя их мы ещё нигде не согласовывали. Алиев предложил огласить и их. Подняли меня.
Будучи первым заместителем председателя Совета министров СССР Алиев курировал машиностроение, лёгкую промышленность и транспорт, и я несколько раз до этого встречался с ним на совещаниях. КамАЗ должен был поставлять много техники в период уборки урожая, обслуживать её, поставлять автомобили военным, в том числе в горячие точки, поэтому мне приходилось докладывать на совещаниях, фактически отчитываться перед Алиевым. Таким образом, я уже примелькался и был знаком большому начальнику.
“Ну что у тебя там, Володя? – приободрил меня Гейдар Алиевич. – Рассказывай!”
И тут я, получив трибуну, заявил, что, по моему мнению, всю реформу зарплаты нужно сделать иначе! Необходимо расширить самостоятельность предприятий, повысить их ответственность за зарабатывание фонда оплаты труда и расширить права в его расходовании, позволить им в пределах этого фонда самим формировать зарплату своих работников, размер начисляемой зарплаты должен ограничиваться не размером тарифного оклада, а размером заработанного заводом фонда оплаты труда. И задача государства не в том, чтобы контролировать, кто сколько получает, а следить, чтобы объём фонда оплаты труда, который выплачивается за созданную продукцию, не превышал наших возможностей по обеспечению товарно-денежного оборота. И чем больше будет советский человек зарабатывать, тем лучше! Почему государство должно сверху устанавливать, столько должен получать инженер в цеху, а столько технолог, работающий в кабинете. Разработать технологию нового изделия вряд ли легче. Почему оклад врача-проктолога должен быть на 5 рублей меньше, чем у окулиста? Зачем государству вообще различия в тарифах инженеров, конструкторов, экономистов, врачей различных профессий? В каждой из них свои сложности. Давайте будем аттестовать каждого работника на квалификационную категорию. Критерии,
