class="p1">— Батюшка, надо же было меня предупредить вначале, — начала осторожно я.
— Прасковья, как я сказал, так и будет. Сватовство, а за ним и женитьба укрепят наше положение. Они люди богатые, знатные.
— Батюшка…но ведь я совсем не знаю их, кого же ты мне в женихи избрал?
— Вот и познакомитесь, как свататься приедут. Все, Прося, не донимай! — Он махнул на меня, будто прогонял назойливую муху и прошел в комнату. Мама молча стояла, смотря на меня, то ли с сожалением, то ли с радостью. Издеваются!
— Не буду я ни с кем свататься! Вам надо, вы и сватайтесь! — крикнула вновь я, находясь на грани истерики. Подступающие слезы жгли глаза и заставляли комнату с родителями плыть перед глазами. — И вообще, у меня уже есть жених!
Отец расхохотался и произнес:
— Это кто у тебя в женихах-то водится? Наш деревенский кто, что ли? Узнаю — убью! — сурово окончил он.
— Ох, Просенька, — тихо сказала мать.
Я развернулась и выбежала из дома. Женихи едут свататься! А меня кто-нибудь спросил? Не хочу я так, я хочу по любви. И начали мне вспоминаться все моменты, проведенные с Пашей. Как встречались на дворе у его деда, как ходили вместе на речку, играли, взрослели, а потом неловко молчали, оставаясь наедине. Как он становился пунцовым в моем присутствии и как искренне каждый раз благодарил, когда я приносила им свежеиспеченного хлеба. И как он потом уехал одним днем. Хотелось мне его тогда поцеловать, сказать, что дождусь, да только мы же всегда были друзьями и непристойно это, девушке самой с поцелуями лезть. Вспомнила слёзы свои, когда отец увез его в Моршанск.
— Паша, — выдохнула я в воздух, подняв голову к небу. И имя его, точно птичка, спохнуло с моих губ. Кажется, я влюбилась, только не могла себе признаться по-настоящему. Но каждый раз, когда я думала о нем или перечитывала его письмо, обводя подушечкой пальца так старательно выведенные им буквы, в груди разливалось тепло. Ведь и он меня не забыл. Ну какие же сваты?
— Ты успокоилась? — хмуро глянул на меня отец, когда я вошла в дом.
— Успокоилась. — Буркнула я в ответ.
— Сядь поешь. Завтра с матерью поедете в Пичаево за тканью для платья.
Он так просто говорил об этом, словно это было для него обыденностью — выдавать дочь замуж за незнакомцев. С другой стороны, незнакомцами они были для меня, он-то, как я поняла, знал их хорошо. Тут и я решила ему подыграть.
— Батюшка, — пропела я, — может расскажешь мне о женихе?
Мама, поставив передо мной тарелку, с любопытством глянула на меня, но виду не подала. Итак, отец рассказал мне о семье Правдиных, достопочтенных представителях своего рода. Рассказал и о том, что некий Моршанский купец, выкупил село Марусино, построил мельницу для размола зерна и проложил дорогу до Моршанска, да только разорился, а прадед этих Правдиных, сам из московских, выкупил мельницу, поставил водяную турбину. Узнала также, что люди они не чистые на руку, и не такие уж и хорошие, но прибыль и связи имеют.
— Батюшка, — вновь начала я, когда он замолчал, — а почему они хотят на мне свататься?
— Потому что ты дочь своего отца. А мы решили дела вместе вести, так что объединение семей будет всем на руку.
Я кивнула и вышла на ватных ногах из-за стола. Надо срочно что-то придумать, иначе промучаюсь всю жизнь, выйдя за незнакомца. К вечеру мама заварила чай и мы завели разговор о фасонах платья. Я уступила даже без закатывания истерик.
— Я думаю, платье надо в голубых тонах, Прось, очень уж он тебе к лицу.
— Давай в голубых. Но посмотрим на базаре получше, может и горчичный подойдёт? — лукаво глянула я на мать, отпивая из чашки.
Она улыбнулась, посмотрела на время и произнесла:
— Назавтра попросила помочь Алену, а мы с тобой поедем в Пичаево.
— Ты же слышала отца. Это очень богатые люди. Какое Пичаево? Они увидят меня в лохмотьях и сразу развернутся без разговоров. Надо ехать в Моршанск!
Мама призадумалась, а я спрятала улыбку за чашкой. Наконец, она подняла голову и произнесла совсем не то, что я ожидала:
— Ну почему лохмотья, Просенька, мы с тобой выберем лучшую ткань и будешь ты у нас самой красивой!
— Нет, мама, все же надо в Моршанск! Или у тебя есть еще одна дочь, которую ты сватаешь? — надавила я.
Вздохнув и пригладив проседь волос, она окинула меня теплым взглядом и кивнула:
— Так и быть, Моршанск так Моршанск! Значит, надо будет выехать пораньше. Все же город большой, а значит и рынок тоже больше. Я там от роду лишь несколько раз бывала, — заключила мать.
Внутри все ликовало. Я его увижу. Увижу!
Ночью все ворочалась и никак не могла уснуть из-за предстоящей поездки. Не столько меня волновали ткани, платья, сваты, сколько вопросы, которые крутились в моей голове: каким он сейчас стал? Возмужал ли? Осталась ли в нем та прыть и огонёк в глазах? Скучает ли по мне также, как и я по нему? Думает ли?
Засветло разбудила меня мама и, собравшись, поехали мы с ней в город. Путь был не близкий, но от радости я готова была сама бежать впереди телеги!
— Мне так радостно видеть тебя счастливой, доченька! — голос мамы вывел меня из мыслей.
Я проморгалась, положила свою руку на ее ладони и улыбнулась.
— Конечно мне радостно, матушка. Мало того, что у меня будет красивое платье, так еще и день сегодня какой: едем в город!
Мама озарила меня улыбкой и сжала мои руки.
— Все будет хорошо, доченька!
— Я в этом не сомневаюсь, матушка.
По дороге о многом говорили: о сватах, будь они неладны, о тканях, о фасонах, и наконец, на горизонте появились первые городские постройки. Какое здесь все было величественное! Деревянные постройки сменялись каменными, нарядными, элегантными. Проехали белоснежный пятикупольный храм, его окружала массивная ограда с башенками, построенная из красного кирпича. Наконец, добрались до рядов. До чего красиво они выглядят, прямо сияют. Длинное здание словно испещрено арками, а в каждом проеме висят красочные вывески, зазывая покупателей войти внутрь. Сквозь окна угадывались различные товары: кондитерские, бакалейные, тут же висят связки сухих грибов. Баранок, мешки с горохом и картофелем. Разложена клюква и как красиво переливается на солнце, словно драгоценные камни сияют. Матушка тянет за руку, указывает мне вглубь, погляди, мол, ткани, какие захочешь, лежат. Проходим дальше, тут и ксандрейки и драдедамовые платки. Сердце замирает, до чего все богато и
