поехали в супермаркет на окраине, более дешевый, чем магазины в центре, где обычно отоваривались студенты. Чарли завел автомобиль на гигантскую парковку, пару минут мы сидели в машине молча. Потом он обернулся ко мне, и в глазах его блеснули слезы.
– Ты должна понять, я больше никогда не буду колоться.
– Как я могу быть в этом уверена, Чарли?
– Лея, ты не понимаешь. Героин для меня все равно что смерть. Врачи сказали, это чудо, что я до сих пор жив. В бога или высшие силы я не особенно верю. Хотя многие бывшие наркоманы именно к ним обращаются. Но я уверен, что кто-то или что-то за мной присматривает. Пару лет назад у меня случился передоз, по всем показателям я должен был умереть. Но вот я здесь. Сижу с тобой в машине на парковке. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони. – Единственное, что у меня есть, – это вещи, за которые стоит цепляться, чтобы выжить. Гитара. Компьютер, чтобы можно было писать. Десять рабочих пальцев. – Он опустил глаза на свои руки, они дрожали. – Если мне удастся пробыть с тобой еще немного, я буду самым счастливым парнем в Висконсине. Но даже если и нет, все равно я счастлив, потому что всегда буду вспоминать сегодняшний день и тем держаться. Но я хочу, чтоб ты знала, больше колоться я не стану. Эта история в моей жизни окончилась навсегда. Иначе мне не выжить. А я очень хочу жить.
Я взяла его за руку. Он так расчувствовался, я даже не знала, как должным образом отреагировать. Ощущала себя по сравнению с ним какой-то малолеткой. Он прожил целую жизнь, а мне понять ее было не по силам.
– Я рада, что у тебя все хорошо, – наконец выдала я. – Рада, что ты жив.
Я не кривила душой, но слова все равно прозвучали как-то плоско и фальшиво.
В магазине Чарли разом переменился. Внезапно возбудился, повеселел. Стал носиться между стеллажами, хватать с полок продукты и забрасывать их в тележку, которую я едва поспевала за ним толкать. Действовал он вне всякой логики – взял клубничный джем, замороженные бейглы, чипсы со сметаной и луком. Твердил, что все это нам совершенно необходимо. Чипсы пригодятся, если ночью нам захочется есть, джемом можно поливать оладьи, которые он обязательно мне пожарит. А еще я обязана попробовать тот сыр и эти оливки, а печеньки в виде зверюшек мы будем макать в горячий шоколад, как он делал в детстве.
– Чарли, а как же омлет? – все спрашивала я. – Давай сосредоточимся на омлете.
К кассе мы подвезли тележку, заваленную разнообразными снеками и вяленым мясом. Продукты для омлета все-таки взяли тоже.
Мы выгрузили все на ленту, кассир начала сканировать штрих-коды, а мы – раскладывать покупки по пакетам.
– С вас сто шестьдесят восемь долларов и пятьдесят два цента, – наконец сообщила она.
Я обернулась на Чарли, он открыл кошелек и пробормотал:
– Черт, карточку дома забыл.
Женщина за кассой посмотрела на меня, я – на Чарли.
– Слушай, мне все это не нужно, я все равно на праздники уезжаю.
Он кивнул, потом глянул на бейджик у кассира на груди и заговорил:
– Кейси, можете оказать нам услугу? Разрешите ненадолго оставить пакеты здесь, я съезжу домой, возьму в кармане другой куртки карточку, а потом вернусь и все оплачу?
– Продукты нельзя так оставлять, – нахмурилась кассир.
– Просто задвиньте их куда-нибудь. Вернее, я сам задвину. Можно даже вот здесь, на полу все составить. Я вернусь через пятнадцать минут, максимум. Честное слово, Кейси, я не обману. Хоть ее спросите. – Он тронул меня за плечо.
– Так нельзя, – повторила женщина. – Сумки придется поставить в холодильник на случай, если вы не вернетесь, а у нас такого большого холодильника нет.
– Понимаю, но я клянусь, что вернусь, могу даже кошелек в залог оставить. До девяти я точно приеду и все оплачу.
– Чарли, – вмешалась я, – давай просто возьмем только то, что нужно для омлета. Все равно мы уже сложили продукты в пакет. И я заплачу.
Он покосился на сумки.
– Ну ладно. – А потом обернулся к Кейси. – Пойду разложу все по местам, чтобы вас не затруднять.
Женщина усмехнулась.
– Давайте вы уже заплатите за то, на что у вас хватает денег, а с остальным мы разберемся сами.
– Джем тоже надо взять, – буркнул Чарли. – Я же буду жарить тебе оладьи.
Он переложил джем в сумку с продуктами для омлета.
Я заплатила, и мы пошли к машине.
– Ты чокнутый, Чарли, – бросила я, залезая на сиденье.
– Сейчас еще ничего, видела бы ты меня раньше, – отозвался он, заводя мотор.
Больше мы из дома не выходили, только Чарли иногда выскакивал покурить. Режим у нас сбился, я понятия не имела, который час. И в телефон почти не заглядывала. Все равно никого не хотелось слышать. Не знаю, работал ли Чарли в эти дни; так или иначе, он никуда не ходил, а я не расспрашивала. Пару раз звонила его мама, но он не брал трубку.
Временами он снова играл мне, но бо́льшую часть времени мы проводили в постели. Не хотелось бы говорить, что Чарли зацепил меня сексом, но, возможно, это недалеко от истины. Из нас двоих я кончала чаще, Чарли говорил, что не всегда достигает оргазма из-за лекарств и что ему это безразлично. Все было так просто. Меня еще никогда в жизни ни к кому так не тянуло.
Принимая вместе душ, мы постоянно осыпали друг друга комплиментами: «У тебя идеальные черты лица», «Как от тебя приятно пахнет», «Ты словно снился мне еще до знакомства». Я задыхалась от переполнявших меня чувств.
С последней нашей встречи все изменилось. Мы буквально не могли друг от друга оторваться.
С каждой минутой Чарли казался мне все красивее. Наверное, я могла бы любоваться им день и ночь, ни на что не отвлекаясь, и мне бы не надоело. Желание преображало его лицо – уголки губ ползли вниз, глаза жадно скользили по моему телу – даже не верилось, что это на меня он так смотрит. Казалось, я от одного его вида могу испытать оргазм. А когда он клал руку мне между ног и легонько касался пальцем нужной точки, мозг отключался, и я умирала от блаженства. Порой хватало лишь нескольких секунд, чтобы меня совсем унесло.
Как-то вечером я сидела на Чарли верхом. Белье на кровати сбилось, одеяла комком валялись на полу. Он лежал, одной рукой придерживая меня за бедро, а вторую закинув
