– Но чтобы превратить воду в пар, нужно топливо, – напомнила я. – Бензин, газ, уголь… Но, как я понимаю, ничего этого не осталось.
– Тогда нашли люксум, – ответил Вендинг.
– А где он тогда раньше был? – изогнув бровь, спросила я. – Ну, до войны?
– А его и не было, – Вендинг вновь усмехнулся, и его усмешка показалась мне горькой. – Отец читал отчеты тех, кто впервые обнаружил это вещество. Люксум – парадоксальный результат химической, биологической и ядерной реакций. Его месторождения не что иное, как места, где взрывались несколько видов оружий, вступая в реакцию между собой под действиями излучения и сверхвысоких температур. В результате вышел вот этот минерал. Не токсичный и не радиоактивный. Парадокс.
Из очередного ящика стола Вендинг достал кусок черного камня размером с кулак.
– Он не светится, – заметила я.
– Потому что не обогащен, и здесь начинается самое интересное, – Вендинг протянул ко мне руку. – Дайте свою ладонь, Аврора.
– Зачем? – опасливо спросила я, не спеша выполнять.
– Ничего страшного не случится, – пообещал мужчина, и тогда не очень охотно, но я все же подчинилась.
Стоило только моим пальцам утонуть в лапище этого великана, как тот цепко ухватил мою ладонь. Во второй руке повстанца блеснула игла.
– Ой! – только и успела пискнуть я, когда острие впилось мне в палец. – Вы что творите.?
– Всего одна капля, от этого еще никто не умирал, – Вендинг будто опытная медсестра с городской поликлинике выжал из моего пальца кровь прямо над камнем, после чего отпустил мой руку. – А теперь смотрите, Ваше Высочество.
Смотреть никуда не хотелось, а вот по-детски зализать ранку – очень даже.
И все же что-то происходило, моя кровь с шипением впитывалась в минерал, и по тому начинали расползаться голубоватые светящиеся трещины, словно это и не камень вовсе, а драконье яйцо, изнутри которого вот-вот вылупится мифический зверь.
– По какой-то причине обогащение люксума происходит только с помощью крови членов королевского рода, – закончил Вендинг.
– И по какой же? – не успокаивалась я. – Какое-то сомнительное совпадение, что управлять топливом может горстка людей, по счастливой случайности оказавшихся у власти.
– Что-то мне подсказывает, этим вопросом задавались многие, – Вендинг убрал в ящик светящийся ровным голубым светом люксум. – И даже если мы когда-нибудь узнаем ответ, сомнительно, что он что-то изменит. Мы живем здесь и сейчас, а значит, борьбу строим, исходя из того, что есть.
– И теперь у вас есть я, – закончила я мысль повстанца. – И от меня вы жаждете помощи с люксумом. Но только с чего решили, что я так легко и непринужденно стану помогать? Только из чувства мести брату?
– Из чувства мести. Из благодарности за спасение, – принялся перечислять Вендинг, вставая со своего кресла и обходя стол по кругу, чтобы встать передо мной. А точнее – надо мной. – Из желания жить, в конце концов. Пока вы с нами, принцесса, мы готовы оберегать вас ценой собственных жизней. Мы можем обеспечить вам безопасность, еду, кров, новую семью, – Вендинг присел передо мной на корточки, чтобы заглянуть в глаза. – детей, любящего мужа…
Я нервно сглотнула, забегала взглядом.
Постанец же взял мою руку в свою и принялся нежно поглаживать по тыльной стороне.
– Понимаю, все в этом мире вам ново. Но вы здесь родились, и мы ваш дом, ваш народ, и просим лишь о спасении…
– Кажется, я устала! – выпалила я, вскакивая с кресла и выдергивая руку из столь нежных “объятий”. – Да, совершенно определенно устала, и мне нужно прилечь. Слишком много всего.
Кажется, предводитель повстанцев понял, что перегнул палку.
– Простите, Ваше Высочество, я отведу вас в вашу комнату, – произнес он, указывая на двери.
И я трусливо бежала. Нет, не потому, что я такая скромная серая мышь и трепетная лань, а скорее от психологического напора, которым так щедро решил “наградить” меня Вендинг. Потому что слово “семья” для любой сироты – это болевая точка. Я выросла, не зная ни отца, ни мать. Память напрочь вычеркнула их из моей головы, хотя наверняка я должна была их хоть немножко помнить. Ведь если верить словам Курта и других, мне было ни много ни мало два года, когда я пропала.
Да и по документам с Земли все сходилось. Сотрудники приюта неоднократно рассказывали, что меня нашли зимой на одном из вокзалов Москвы. Я стояла там совершенно одна в одежде не по погоде и даже говорить не умела, лепетала какую-то несуразицу. Все, что из меня сумели вытащить психологи – это имя Аврора. В остальном же я будто взялась из ниоткуда. В те годы даже камеры видеонаблюдения ведь были не везде и, соответственно, ничего не показали.
Директор приюта сказала, что моих родственников разыскивали несколько лет, но все безрезультатно, поэтому в милицейских рапортах выказывали лишь предположение, что кто-то оставил меня на вокзале специально.
И вот сейчас пазл моей жизни начинал сходиться, разве что некоторые вопросы оставались. Например, местный язык. Почему я его вообще понимала? Как говорю, если должна была позабыть? Почему вообще я только сейчас заметила, что все вокруг говорили со мной явно не на русском и тем более не на другом земном языке.
Местный диалект вообще был не похож ни на один их тех, что я выучила в старом мире.
Даже покосилась на свое запястье со шрамом, а ведь я сразу поняла, что означает клеймо, стоило его только увидеть. Значит, в свои два года местный язык я все же знала, а потом забыла? Или просто не пользовалась за ненадобностью, потому что стоило на моем горизонте появиться Курту, и я легко переключилась на незнакомую речь, не заметив этого. Даже сейчас, при разговоре с Вендингом, мне стоило огромных усилий осознанно услышать все различия между двумя языками.
– Ваши покои, – произнес Вендинг, дойдя до очередных дверей, таких же одинаковых, как и сотня других в коридоре.
На этот раз здесь даже охраны не было, видимо, мой прежний надсмотрщик так и не вернулся на пост.
– Спасибо, – поблагодарила я, устремляясь в свою “нору” и закрывая дверь буквально перед носом Вендинга. – Всего доброго, до свидания.
Кажется, он собирался шагнуть вслед за мной, но мне на сегодня его внимания было предостаточно. Свои скоротечные выводы я уже сделала.
Меня хотят использовать, выдать замуж, ну а в перспективе – еще и детей от меня получить.
Да-да, я сумела различить эти полупрозрачные намеки и вычленить главное. Одна лояльная к ополчению принцесса, умеющая обогащать люксум, – это прекрасно. А вот если у нее появится наследник, да еще и не один, то это будет вообще замечательно. И желающих стать “папочкой” явно в этом мире будет хоть лопатой отбивайся.
Вендинг уже четко обозначил свою кандидатуру.
Только мне от этого становилось тошно. Я хотела обратно на Землю…
