потрясающему пейзажу. Ясное небо нахмурилось, но не смогло отнять этой чистой красоты.
Деньги.
Отвернувшись, я концентрируюсь на столе и принимаюсь открывать ящики. В верхнем обнаруживаю новый блокнот и упаковку ручек. Во втором — канцелярские принадлежности, а третий заперт. Я мысленно делаю себе пометку. Подхожу к двери и дёргаю ручку. Она не поддаётся.
Сколько времени прошло с тех пор, как я видела Джека? Годы? После того дня у них во дворе, когда он назвал меня отребьем, я встречалась с Даной только тогда, когда его не было поблизости. Я избегала его, и, когда бы мы ни встретились, это всегда было очень неприятно. С каждым годом он пугал меня всё больше, пока мы с Даной не отдалились. Мы продолжали общаться, но это случалось всё реже.
Прислоняюсь лбом к дубовой двери и позволяю прохладе дерева вразумить меня. О чём я только думала, обращаясь к нему за деньгами? Каким-то образом Дане удалось убедить меня в том, что Джек не такой уж плохой парень. Она говорила, что он помогал многим семьям. Теперь я задумалась, а не солгала ли она мне.
Деклан. Это всё ради Деклана. Прижав руку к двери, я думаю о своём брате. Воспоминания о шприце, торчащем из его руки, так и будут продолжать разбивать мне сердце. Когда-то он был пышущим здоровьем подростком, любившим езду на велосипеде и быстрые машины. Он был умён и неплохо рисовал. То, что я вижу сейчас, рвёт мне душу.
Двойные двери ведут в гардеробную Джека размером с комнату. Я чувствую его запах от каждого кусочка ткани. Он атакует меня, вызывая желание опрокинуть всё это на пол.
Это комната Джека. Его спальня. Оглядываюсь на его кровать и ненавижу тот жар, что вспыхивает внутри меня.
Подойдя к висящим в ряд рубашкам, подхватываю одну и вдыхаю его запах, будоражащий мои эмоции. В груди разливается тепло, а кулаки сжимаются.
Углубляюсь дальше в его гардероб и задерживаю дыхание. Даже в колледже, сидя на лекции рядом с одногруппником и чувствуя от него запах прошедшей ночной попойки, мне приходилось пересаживаться, иначе меня могла поглотить ярость и беспокойство за Деклана.
На мой взгляд, запахи обладают такой же силой, как и мысленные образы. Они даже сильнее. Я ненавижу такие моменты, когда запах проникает в мои чувства и начинает выстраивать воспоминания. Иногда мне хочется запечатать запах в бутылочку, чтобы я могла понюхать его в любое время. Например, как пах мой отец после бритья. Пряный и слишком сильный аромат, но он принадлежал только ему. Глубоко внутри меня вспыхивает боль, и я вдыхаю запах Джека. Он успокаивает боль, которая пронзает меня и разжигает мою ненависть.
Повернувшись, я берусь за мраморные ручки на дверцах гардероба и закрываюсь. Свет гаснет, но мне всё равно. Я пробираюсь в самый дальний угол и опускаюсь на пол. Кладу голову на колени и позволяю себе погрузиться в одну из сказок Деклана.
Вспыхивает свет, и передо мной возникает его улыбающееся лицо. Мне хочется протянуть руку и потрогать его. Он выглядит таким здоровым.
— А потом великан схватил принцессу и поднял её в воздух.
Деклан поднимает руку и натягивает одеяло повыше. Моё сердце бьётся быстрее, когда я смотрю на его руку, превратившуюся в великана. Тёмные глаза Деклана впиваются в меня, и он шепчет:
— А затем он выжал все её кишки. Они полились из её глаз и ушей.
Я сдёргиваю с нас одеяло.
— Фу, какая гадость, Деклан!
В мою комнату заходит папа, привлечённый его хохотом. Он укладывает меня, а Деклану велит идти спать.
— Расскажи мне сказку.
Папа гладит меня своей большой рукой по макушке.
— Мне кажется, на сегодня сказок тебе достаточно.
— Деклан сказал, что великан выдавил принцессе кишки.
Папа не может скрыть улыбку.
— Она упала на землю… — папа подтыкает мне одеяло. — … и её поймал принц.
— Откуда взялся принц? Они были в море, — я с подозрением смотрю на отца, сомневаясь, точно ли он знает эту сказку.
— Принц незаметно пробрался на корабль, чтобы спасти принцессу.
Это имеет смысл.
— Он поймал принцессу и использовал свои целительные способности, чтобы её вылечить. Вместе они нырнули с борта корабля в море и уплыли в безопасное местечко, где зажили долго и счастливо.
— Слишком быстро кончилась, — дуюсь я, но папа наклоняется и целует меня в макушку. — Тебе пора спать.
Его слова кружат меня в танце, действуя на меня как приказ, который я не могу игнорировать, и я засыпаю в гардеробной.
Проснувшись, не сразу понимаю, где я. Всё вокруг пахнет Джеком. Клуб, контракт, игла, Деклан — внезапно я вспоминаю всё. Потягиваясь, выхожу в тёмную спальню. Ищу выключатель и нахожу один возле двери. Комната выглядит такой же, как и была. Ничего не изменилось. Я пробую открыть дверь, но она по-прежнему заперта.
Безумие какое-то. Так не должно быть.
Проверяю дверь на балкон, и она поддаётся. Я не ожидала, что она окажется открыта. На улице резкие порывы ветра со стороны горного склона врезаются мне в лицо. Тело покрывается гусиной кожей под редкими каплями начинающегося дождя. Закрыв глаза, я позволяю ему пробудить меня ото сна об отце, от этого ужаса с Джеком.
— Ты что творишь? — раздаётся голос рядом со мной, и я поворачиваюсь, отступая к перилам.
В глазах Джека замечаю проблеск страха, и я не знаю, в чём его причина.
— Зайди внутрь, — доносится до меня тихий приказ.
— Я хочу домой. Мне нужно домой. Не стоило мне оставлять Деклана.
— Ты думаешь, это путь домой? — он сводит брови над ледяными голубыми глазами.
— Что? Ты считаешь, я собиралась прыгнуть? — холодный дождь хлещет меня по спине с нарастающей силой.
— А разве нет?
Я не отвечаю ему, потому что мне нравится страх, который вижу в его глазах. Впервые он проявил что-то другое, кроме неприязни или отвращения.
— Из-за тебя, Джек? — иду к двери. — Это вряд ли. — он не двигается, когда я прохожу мимо него. Меня трясёт от того, как близко мы оказываемся на краткий миг.
Двери закрываются за мной, и я обхватываю себя руками, ожидая, что будет дальше. Он сказал, что я буду умолять. Это то, чего я никогда не сделаю. Что бы ни случилось, я никогда, никогда не буду умолять Джека О'Ригана.
Его надменность по отношению ко мне заставляет мою ненависть к нему взлететь до новых высот, о которых я даже не подозревала.
— Ты либо отпустишь меня, либо покончишь с этим, — моё сердце колотится где-то в горле.
— Ты собираешься
