собрание?
Свернув с шоссе на боковую дорогу, подъезжаю к улице с несколькими домами. Все они принадлежат О’Риганам. Вместе со мной здесь живут моя кузина Рейчел, дочь Дарры, и Киан.
— Да, в связи с произошедшим с Финном.
— Ты не очень-то общителен. Я предполагаю, что тебе неудобно разговаривать.
Бросаю в зеркало заднего вида взгляд на Мейв. Она уставилась в окно. Она не та причина, по которой я утаиваю информацию, но стала бы прекрасным оправданием, чтобы я мог ответить честно.
— Вообще-то, я кое-что сейчас везу.
Она вскидывает голову, широко распахнув глаза и раздувая ноздри от злости.
— Ладно, я хочу, чтобы ты заехал ко мне перед встречей, — отец вешает трубку в уверенности, что я буду там.
— Как долго я пробуду в плену? — голос Мейв дрожит, и я жду, что она сорвётся. Правда, я думал, что она подождёт, пока мы останемся одни.
— Ты не пленница. Ты гостья.
Она складывает руки на груди, а у меня в памяти всплывает образ её, стоящей в моём кабинете в чёрном лифчике. Загорелая кожа и нежные полушария, идеально заполняющие чашечки бюстгальтера.
— Значит, я смогу уйти, когда захочу? — злость в её словах заставляет меня остановить её взглядом, и она благоразумно замолкает.
— Ты уйдёшь, когда выполнишь условия контракта.
Её щёки снова пылают, и это меня радует.
Подъезжаю к большим белым воротам и, нажав кнопку на пульте, открываю их. Выруливаю к парадной двери.
— Фредди, возьми её багаж, — Фредди выполняет приказ и подхватывает сумки.
Достаю ключ из замка зажигания и выхожу из джипа. Открываю для Мейв дверь, но она не двигается. Она вжимается в сидение как загнанное животное или так, словно может раствориться в коже и исчезнуть.
— Выходи.
Мои слова выводят её из оцепенения, и она отстегивает ремень безопасности перед тем, как выйти. Запах клубничного шампуня и чего-то сладкого заставляет меня шагнуть ближе к ней. Она застывает и опускает голову, словно испугалась, но я знаю, кто такая Мейв Рейли. Она не девица, нуждающаяся в помощи. Никогда такой не была и не будет.
Фредди с сумками в руках держит входную дверь открытой.
— Можешь отнести их в мою спальню, — говорю я, ступая в прихожую с белыми стенами и не оглядываясь на Мейв, чтобы оценить её реакцию. В открытом пространстве большая округлая лестница ведёт на второй этаж. Я иду наверх и оглядываюсь, когда понимаю, что Мейв не следует за мной. Она озирается вокруг, и, вместо восторга, который я привык наблюдать, в её глазах нет ничего, кроме отвращения.
Эти тёмные глаза останавливаются на мне, и отвращение теперь обращено на меня. У меня возникает искушение пощёлкать перед ней пальцами, но она приходит в себя и поднимается вслед за мной по лестнице. У меня есть несколько комнат для гостей, где она могла бы остановиться, так почему же я открываю перед ней дверь своей спальни?
Мейв входит в комнату и обхватывает себя руками за талию. Лямка её красного топа сползла с одного плеча, нежная кожа выглядит безупречно. Джинсы в обтяжку подчеркивают все изгибы, которые фигурировали во многих моих фантазиях. Я ненавижу её за то, что она заразила мой разум подобно чуме. Такие, как она — это угроза для общества, они паразитируют на системе и никогда не работают.
«Но именно благодаря таким, как она, набиваются наши карманы», — напоминаю я себе.
Девушка оглядывает мою спальню, а я с громким стуком захлопываю дверь. Мейв подпрыгивает от неожиданности. Она отворачивается и кивает, будто приняв какое-то решение.
— Ладно, — она проводит ладонями по своим джинсам. Я молча наблюдаю за борьбой эмоций, отражающихся у неё на лице. Это почти забавно. Она тянет подол своего топа, и я скрещиваю руки на груди, ожидая её дальнейших действий.
Мейв бросает последний уничтожающий взгляд на меня, прежде чем стянуть через голову свой топ.
Я сжимаю зубы, сдерживая рвущиеся наружу слова. Она ведёт себя так, будто не выносит меня. Такая реакция на меня у неё была всегда.
— Я не в настроении, — говорю ей с ухмылкой, которая точно выведет её из себя.
Мейв сжимает пальцами топ. Я даже не пытаюсь притвориться, что не пялюсь на её грудь. Щёки девушки заливает краска, она в замешательстве. Ну, или похожа на человека, постепенно приходящего в себя от тяжёлого забытья.
— Чего ты хочешь от меня? — повышает она голос.
Я развожу скрещенные руки и грожу ей пальцем.
— Нет необходимости повышать голос, — делаю к ней шаг и наслаждаюсь её реакцией. Она обнимает себя за талию, и я упиваюсь её кожей. Всего лишь пригубить, один раз прикоснуться, заполучить её на одно мгновение, чтобы погасить тот огонь, что она распаляет во мне.
Когда я подхожу к ней, её грудь быстро вздымается и опускается.
— Я хочу тебя в моей постели, голую. И я хочу трахнуть тебя.
Её грудь поднимается и замирает. Она задерживает дыхание.
— Я хочу тебя, стоящую на коленях. Я хочу, чтобы ты умоляла меня о большем.
Она выдыхает и качает головой, в её глазах оживает вызов.
— Я никогда не буду умолять.
Я улыбаюсь, глядя на неё. Искушение прикоснуться к ней слишком велико, и я провожу рукой от её шеи к груди. Она отскакивает от моего прикосновения, и злость от её реакции заставляет меня засунуть руки в карманы.
— Ты будешь умолять. Я это устрою.
Я, не дожидаюсь ответа, но спокойно, точно, как мой отец, иду к двери, остановившись перед выходом.
— Эту комнату не покидай. Я вернусь за тобой позже, — не оглядываясь на разгневанную красотку, оставляю её одну терзаться и переваривать мои слова.
ГЛАВА 8
МЕЙВ
Я касаюсь своей шеи, проводя по тому месту, где меня трогали его пальцы. Внутри меня снова всё сжимается. Что со мной не так? Неужели одно его прикосновение способно выбить весь воздух из моих лёгких? Я встряхиваю топ, чтобы отвлечься от нездорового, пустившего во мне глубокие корни, влечения к Джеку О’Ригану.
Он мудак, который намеревается забрать самое дорогое, что есть у меня.
Натягиваю обратно топ и впервые оглядываю спальню. Огромная кровать занимает большую часть пространства. Во всей комнате присутствует тёмно-синий цвет: от длинных штор, обрамляющих двойные французские двери, до кресла, стоящего возле внушительных размеров стола. Подхожу к дверям и любуюсь видом. Если бы в моём сердце не было столько чёрного и синего, оно бы запело прямо сейчас.
Вдали возвышаются горы, за ними простираются холмистые зелёные поля, вдоль которых тянется линия ограждения, не мешающая такому
