ПРОЛОГ
Декабрь 1818 год
Полное имя принца – Деймиен Август Фредерик Мишель Нвенгарский. Такой титул вызывает у людей легкую панику, они боятся, что придется его запоминать.
– Зовите меня просто Деймиеном, – говорит принц. – Зачем тратить время?
Однако женщины обычно обращаются к нему иначе: «любовь моя» или «cherie» или «еще-еще-еще-еще, милый». Это по смыслу, а языки бывают разными.
У принца черные волосы, обычные для нвенгаров темно-синие глаза, атлетически сложенное тело и кожа чуть более смуглого оттенка, чем у большинства европейцев. Нвенгарские мужчины славились умением доставить женщине удовольствие в постели, и дамы от Белграда и Гейдельберга до Лондона всегда горели желанием выяснить, так ли это на самом деле.
Сегодня в постели у принца оказалась русская графиня – блондинка с голубыми глазами и роскошным телом, которым собственное тело принца наслаждалось со всей возможной свободой. Однако его голова была занята совсем иным. Сегодня он опять едва не погиб, но, к счастью, успел заметить нож убийцы за мгновение до удара. Телохранитель схватил негодяя, а принц как ни в чем не бывало отправился дальше, притворяясь перед парижской толпой, что его сердце вовсе не оборвалось от страха.
Что ж, графиня так графиня.
Ее взгляд с восхищением скользил но напряженным мышцам его рук и груди.
– Мой принц! Мой прекрасный принц!
Деймиен опустился на нее всей тяжестью и накрыл губами ее рот.
– М-м…
Графиня улыбнулась жаркой улыбкой и, коснувшись его языка, облизнула губы.
– Возьми меня!
Он, разумеется, взял. Склонился над ней, осыпал лицо короткими жгучими поцелуями. В комнате было жарко, кожа принца покрылась капельками прозрачного пота, мышцы ритмично сокращались.
В огромном зеркале на стене отражалась ее стройная фигура, почти скрытая бронзовой наготой мужчины. Бедра его поднимались и опадали в резких бросках. Вокруг кровати и по всей роскошно обставленной спальне горело несколько дюжин свечей, и если часть из них догорала, темнота принцу не грозила.
Графиня двигалась все яростней. Оторвав от него губы, она хрипло прошептала:
– Деймиен! – Выгнула спину дугой и крепче впилась в его плечи. Этого он и ждал – нырнуть в водоворот бездумного забвения, позволить женской страсти стереть все мысли и страхи.
Из его туб вырвался глубокий стон, в котором разочарование смешалось с экстазом. Острое и дикое чувство, которое сейчас кипело в его жилах, означало лишь одно: через пару секунд он вернется на землю, и на этом все кончится.
Он держался, сколько мог. Долго, слишком долго. «Черт возьми!» С последним мощным броском он взлетел к самой вершине, вбирая в себя крики и стоны женщины.
Дело сделано.
Деймиен отстранился и рухнул на постель рядом с графиней. Эрекция у него еще не прошла, его стержень стоял под острым углом и уже начал наливаться новой силой. Насыщение не пришло, но благословенный сон уже приближался и нес с собою оцепенение и неподвижность.
Графиня улыбалась ленивой, расслабленной улыбкой.
– О, мой принц! Это было восхитительно. В жизни такого не испытывала!
Деймиен ответил на улыбку, но не произнес ни слова. Скорее всего, она преувеличивает. Тело уже наливалось сонной тяжестью. Долгожданный, несущий забвение сон!
Прежде чем уступить дремоте, он предусмотрительно развязал шелковый шнурок, привязывающий ее кисти к изголовью.
Графиня выглядела разочарованной. Он торопливо поцеловал ее в губы и прошептал:
– Спи. – И заснул сам.
Проснулся он от резкого стука в дверь спальни. С усилием приподнял веки и тихо выругался себе под нос. Ярко горели свечи. Деймиен тотчас увидел, что стрелки сдвинулись всего лишь на час. Усталость и не думала проходить.
Деймиен не боялся, что в дверь ломится ревнивый любовник. Единственным человеком, кому разрешалось войти в прихожую, единственным, кому дозволялось стучать в дверь хозяйских покоев, был камердинер Петри. А если Петри стучал, значит, на то есть основательная причина. Может, Франция снова вступила в войну, и теперь французский король опять отправится в ссылку… Тогда у принца будет отличный повод покинуть Париж, а повод ему давно требовался.
В это время года хорошо в Испании. При испанском дворе его любят. Можно было бы купить у того отставного придворного живописца – Гойя, вот как его зовут – еще одну картину. Деймиену нравится его творчество. У этого парня есть талант видеть суть вещей.
Или взять, к примеру, Лондон. Принц поморщился. Нет, в Лондоне придется наносить визит принцу-регенту, а в прошлый раз они расстались весьма холодно. Когда принц в прошлый раз был в Лондоне, регент услышал, как кто-то сказал о Деймиене: «Вот каким должен быть принц».
Деймиен поднялся с кровати, рассеянно смахнул с кожи высохшие следы сливок и набросил халат. Графиня спала, подложив руку под голову, спала крепким сном абсолютно бесстыжей женщины.
Принц беззвучно приоткрыл дверь и выскользнул в переднюю.
Петри ждал его в компании еще шести человек, которые набились в крошечную комнатку, убранством напоминавшую шкатулку с драгоценностями. На всех, кроме Петри, были ливреи принцев-императоров Нвенгарского дома – ярко-синие сюртуки, синие панталоны, черные ботинки, золотые эполеты. Блестели начищенные медные пуговицы и медали.
В Нвенгарии любили награждать медалями. Деймиен сомневался, что другие государи давали медали за спасение с дерева котенка, принадлежащего принцу-императору, но отец Деймиена как раз давал. Он раздавал медали буквально за все – притворялся благодушным человеком, только вот не находилось дураков в это поверить.
В старшем лакее Деймиен узнал Миска. Обычно принц-император посылал его к Деймиену с дурными вестями, например, сообщить о смертельной угрозе. У Миска было даже больше медалей, чем у остальных, вместе взятых. Деймиен невольно удивился, как можно сохранять вертикальное положение со всей этой грудой металла на кителе.
– Ваше высочество. – Миск низко поклонился, медали негромко зазвенели. – У меня ужасная, горестная новость.
Деймиен спокойно ждал продолжения. Миск всегда приносил «ужасные, горестные» вести. Лакей вынул из кармана бархатный, перевязанный тесьмою мешочек и достал оттуда маленькую шкатулку с инкрустацией розовым деревом и тиком в виде имперского герба. Шкатулка была очень древней, время ее отполировало до такой степени, что инкрустация стала гладкой как зеркало, а контуры рисунка расплылись.
Миск открыл шкатулку и вручил ее Деймиену.
Внутри лежало кольцо. Серебряное кольцо, широкое и тяжелое, с плоской печатью принцев-императоров Нвенгарии.
