— Думаю, — он заправил прядь волос мне за ухо, — если моя невеста не хочет прилюдного выражения чувств, я могу к этому приноровиться.
— Значит, будем притворяться?
Он сжал мою руку и тихо произнес:
— Спасибо за помощь, Лоис. Ты настоящая подруга.
Я эгоцентризм во плоти.
— Всегда рада!
На душе стало порядком легче, и не только у меня. Еще час назад Келли плакала над словами этого вруна, Джима Никсона, а теперь во всю крутила попой под песню Johnny Orlando & Mackenzie Ziegler «What If».
— Проведем месяц с твоими родственниками, — обратилась к Бену я, — а потом я хочу побыть у мамы пару недель, хорошо? О, и она будет в числе просвещенных. Не хочу ей врать, а хранить секреты мама умеет. Я как-то разбила чашку из бабушкиного любимого сервиза. Случайно, но бабуля у меня, как ты знаешь, строгая. Так мама упорно доказывала ей, что это кота нужно оставить без ужина.
— Мама у тебя классная, меня в этом убеждать не нужно, — подмигнул он. — И конечно, я отвезу тебя. А как на счет моего предложения касательно Трэйси?
Келли сбавила темп, явно прислушиваясь к нашему диалогу.
— Притворяться так по полной, — улыбнулась я. — Будешь таким очаровашкой на свадьбе этой мымры, чтобы она себе все ногти сгрызла от зависти!
Бен улыбнулся шире, а Келли ойкнула и прикрыла рот рукой, будто услышала страшнейший проклен в истории человечества. И хотя я не разделяла ее ужаса такому безобидному пожеланию, на памяти всплыло одно слово, которым неосторожно могла задеть близкого человека.
— Бен, прости, что называла тебя прохвостом, — я крутила носком воображаемую дырку в полу. — Я по-дружески, но тут подумала, что могла обидеть и мне… В общем, мне жаль.
— Принимается, — засмеялся он. — Значит ли это, что ты перестанешь меня так называть?
С осознанием предстоящих трудностей перевоспитания я согласилась и тут же очутилась в теплых объятиях. Таких родных. Таких, которые было бы слишком неправильно отдавать Аманде Палмер.
— Я рад, что ты моя невеста, — проворковал Бен у самого уха. — Пусть даже всего на месяц.
— Ну и чего это вы без меня обнимаетесь? — возмутилась подобной наглости Келли и втиснулась в наши объятия.
13
Я чувствовала, руки вот-вот отваляться, а голосовые связки устроят забастовку на ближайшие пару дней, но продолжала кричать и прыгать с плакатом над головой.
Келли, казалась, совершенно не устала. Думаю, дело в ее черлидерском прошлом. Когда всю старшую школу бегаешь с помпонами, пару часов скандирования ободрительных кричалок на баскетбольном матче — сущий пустяк.
Теплые капли дождя падали на лицо, и я гадала, выгляжу ли такой же пандочкой, как Келли, потекшая тушь которой вырисовала серые круги под глазами и кривоватые полосы на щеках. В этот момент пожалела, что вообще сделала макияж. Вот Полетт выглядит фантастически. Влага блестит на гладкой коже, делает ресницы чуть более выразительными.
Они с Руби, девушкой Бадди, махали фиолетовыми и белыми помпонами, разбрызгивая скапливающуюся на них воду, и кричали в унисон с нами.
Опять же, помпоны теперь казались мне более удачной идеей. Им этот дождь — до лампочки, а вот наш с Келли плакат пострадал от шалостей погоды. Надпись: «Мы в тебя верим, Бен!» теперь едва ли читабельна, ватман покорежило, и краски потекли так, что кажется, будто кого-то стошнило радугой.
— Юху! — разнеслось эхом по трибунам, когда очередной мяч попал в корзину.
— Синклер зарабатывает своей команде три очка! — объявил судья голосом, срывающимся от предыдущих попыток перекричать барабанящие по трибунам капли. — Счет сравнялся!
Руби начала вытанцовывать, от чего хвост ее черно-красных волос запрыгал. Мы с Келли и Полетт поддержали ее радость такими же танцами. От скандирования одобрительных кричалок не было бы толку, ведь Бадди Синклер потерял слух еще в младенчестве. Зато он заметил наши конвульсии в знак поддержки и засветил белозубой улыбкой, что сильно контрастировала с его черной кожей.
Парни бегали по полю. Разгоряченные, мокрые, проклинающие синоптиков. Мои глаза следили за одним из них. Бен хорошо держался, хотя толком и не занимался баскетболом.
В школьной команде он пробыл месяца два. Проблема была в коллективе. Бен из тех, кому важны межличностные отношения, а наши баскетболисты особой дружелюбностью не отличались. Что же касается университета, то там он основательно погрузился в компьютерные науки и с тех пор играет только в любительский баскетбол.
Последний мяч попал в корзину. За воплями толпы студенток я не услышала, кто именно выполнил решающий бросок, но исходя из комплекции высоченного блондина, практически со 100 %-й уверенностью могу сказать, это был Макс Коллинз. Он так обрадовался своей меткости, что сделал сальто назад и умчался в круг ликующих друзей.
Круг был один. И хотя особо довольными были ребята в белых футболках, команда «черных» с широкими улыбками пожимала руки «противникам».
Сразу по окончании матча выглянуло солнце, и мы решили прогуляться. Жаль, в нашей компании отсутствовал Бадди. Он умчался на крыльях любви со своей пассией.
За время прогулки, которая сопровождалась чествованиями победителей — мы с Келли и Полетт взяли конфетти на этот случай и обсыпали ими баскетболистов — наша одежда успела подсохнуть. К слову, идею с конфетти мы подсмотрели у младшей Коллинз. Макс к подобного рода забаве давно привык, а вот Бен восторга не выказывал.
— Отлично, — буркнул он, — теперь я — рождественская елка.
— И ты никогда не был симпатичнее! — подмигнула ему я.
Друг смерил меня суровым взглядом, что лишь больше меня раззадорило.
— Чего только не сделаешь, чтобы женщина была довольна, — сказал Макс.
Он с улыбкой прикрывал глаза рукой, пока Полетт прыгала вокруг него, обсыпая цветными бумажными кружочками.
Девушка на две головы ниже брата и на три года моложе. У обоих — глаза миндалевидной формы, похожая форма лица и улыбка. И все же, несмотря на внешнее сходство, они не родные. У Макса и Полетт одна фамилия, одни родители и ни одного общего гена. Именно поэтому я даже не пытаюсь остановить свое женское чутье, толкующее их особо теплые взгляды друг на друга совсем ни как братские. И даже ни как дружеские.
