— Нет, почему ты поцеловал меня тогда, в седьмом классе? В школе есть еще куча привлекательных девушек, но, насколько мне известно, целовался ты только со мной.
— Понятие «привлекательность» для каждого свое. У тебя, например, помимо внешности, крайне привлекательный язык.
— Ага, — ухмыльнулась я, — именно поэтому ты решил пустить свой с ним в пляс?
— Я говорил как раз об этом. Редко встречаются девушки, которые могут так легко смеяться над поцелуями.
— Ну, это возможно в двух случаях: а — парень тебе не нравится; б — нравится, но вы достаточно давно вместе, чтобы об этом можно было шутить без удушающего эффекта смущения.
— Интересная теория.
МакКензи поднял одну бровь, отчего стал просто ослепителен. Ни одной компании не нужно было бы тратить миллионы на рекламу, если бы у них был МакКензи. Ему достаточно поднять бровь — и все, девушка купит из его рук даже набор для ардуино [13].
— Значит, я тебе не нравлюсь? — спросил он после небольшой паузы.
— Мм? — нахмурилась я.
— Я тебя не привлекаю?
— Ты всех привлекаешь, — пожала плечами я. — Даже парней. Уверена, если бы собаки или кошки могли высказать мнение, то и их можно было бы добавить к этим «всем».
Он засмеялся, и этот смех стал еще одним упущением гигантов на рынке услуг. На этот раз в проигрыше мультимедийные компании. Они могли бы записать смех МакКензи и продавать как музыку для медитации, лекарство от разбитого сердца и даже как фоновое музыкальное сопровождение для более крепкого и здорового сна.
— Но я должен относиться к одной из категорий. Мы не встречаемся — значит, остается вариант «а». Ты не рассматриваешь меня как потенциального возлюбленного.
Он сказал это как факт, но с некой долей любопытства в голосе. Конечно, для МакКензи, должно быть, удивительно, что существуют девушки, не желающие стать его.
— И ты это уточнил, потому что?..
— Просто забавно, — улыбнулся брюнет. — Ни ты мне не нравишься, ни я тебе, но первый поцелуй у нас был общим.
— Ты назвал меня привлекательной, — напомнила я.
— Как и ты меня, — парировал он.
— Что ж, тогда хорошо. В любом случае, мое сердце занято, — заявила так, будто сообщила, что собираюсь уйти в монастырь.
— Да неужели? И кем же? — прищурил карие глаза парень.
— А вот это уже не ваше дело, мистер. Мне пора. — Я встала из-за столика, сгребая остатки ланча. — Спасибо за компанию, МакКензи.
— Встретимся на тригонометрии, Коллинз.
Макс, октябрь
Я сидел на полу, опираясь спиной на основание кровати, и наблюдал за Этти. Она никак не могла усесться — верный признак того, что ей не по душе происходящее на экране.
— Как Лоис может это нравится?
— Многие любят эту историю, — сказал я, поглощая попкорн.
— И ты в том числе?
— Творение Лукаса [14] — классика, такое знать нужно.
Сестренка неодобрительно хмыкнула и попыталась лечь ко мне на плечо.
— Нет-нет-нет, — увернулся я. — На меня нельзя ложиться.
— Еще как можно! Вот смотри… — Она ухватилась за мою руку и обтерлась лицом о плечо, устраиваясь поудобнее.
— Я знаю, чем это заканчивается, — смеялся я, отодвигая девушку от себя.
— Я не засну! — нагло врала она.
— Мы смотрим, Этти. Смотри.
Сестренка надула губы и сложила руки на груди. Через двадцать минут она повторила попытки улечься, а еще через десять решила поговорить:
— Я рассказывала тебе о новой девушке в школе? Грейс Ларсен. У нее кучерявые волосы, чуть выше плеч. Явно свои, без химии. Я за версту вижу волосы, которые не подлежат расчесыванию, и, ах, они восхитительны! Даже челка, и та вся кудрявая. А еще у нее пирсинг в ушах и брови. Угадай, какого цвета ее волосы.
Я промолчал, и она начала тыкать в меня пальцем, пока не дождалась ответа:
— Черные?
— Слишком банально.
— Синие?
— Нет, хотя ей бы пошло. В тон глазам. Ух, к слову о глазах. Миранда стала рисовать такие стрелки, что их можно было бы использовать при стрельбе из лука.
— Зеленые?
— Увы, — покачала головой сестрица. — Зато Сенди покрасила корни в зеленый. Копирует Айлиш, но ей не очень идет. Кажется, будто наружу лезет ее инопланетная сущность.
— Знаешь, Этти, в сплетнях нет ничего хорошего.
Девушка нахмурилась и перестала делать вид, что смотрит фильм:
— А я и не сплетничаю.
— Ты обсуждаешь девушек за их спиной. Как это называется?
— Популярность? Когда я была в центре внимания, меня обсуждали постоянно. Да и сейчас периодически судачат о «дворняжке Полетт» [15]. Я же не жалуюсь.
— Тебя так называют? — Я поставил фильм на паузу и положил руку на кровать, огибая спину Этти.
— Дурацкое прозвище, — тихо сказала она, разглядывая свои полосатые носки.
— Кто?
Сестрица покачала головой, и я повторил вопрос.
— Может, не будем об этом?
— Почему тебя так называют, Этти? — спросил я так мягко, как мог. Во мне закипало желание наплевать на сеансы контроля гнева с доктором Карр и податься в мстители.
— Я выбилась из стайки и теперь отшельничаю, — сдавлено хихикнула сестренка.
Она положила голову мне на колени и провела моей рукой по своим волосам. Я понял намек и начал их гладить.
— Если хочешь, чтобы мне стало лучше, останься сегодня со мной.
— Хорошо, останусь. А ты собираешься спать со мной на полу? — подначил, намекая, что пора бы поменять местоположение, а то ведь она уже во всю зевает.
Этти потянулась и перевернулась так, чтобы я мог видеть ее лицо.
— Моя кровать мягче, — вновь сладко зевнула девушка.
Вероятно, я слишком долго глядел на нее, потому что в какой-то момент она заулыбалась. Надо ли говорить, что это лишь усложнило и без того нелегкую задачу оторвать от нее взгляд?
Уложив Этти в кровать, я попятился, но меня остановили цепкие руки.
— Останься со мной, Макс, прошу.
— Да, я тут, просто расстелю место у кровати и…
— Я могу лечь тебе на плечо, включим твою классику и ну… ты знаешь, чем это обычно заканчивается.
Я улыбнулся и вернулся обратно, подгребая сестрицу под бок. Она заерзала щекой по моей груди, оплетая меня ногами.
— Спокойной ночи, Макс.
— Сладких снов, Этти.
Сон пришел ко мне быстрее обычного, а на утро я вспоминал технику переключения внимания. Физиология, чтоб ее! Проснись Этти чуть раньше или спросонья опусти руку чуть южнее, было бы жутко неловко.
