Это работа для детей; и ловкость, с которой мальчики и девочки нежного возраста делают ее, показывает, как систематически семена попрошайничества и преступности вживляются в сердца молодых арабов, живущих в Лондоне. Искусство этого способа носит самый дьявольский характер, так как оно извлекает выгоду не только из обмана, но и из сочувствия преступнику за счет невинного человека. Мальчик или девочка занимают место на тротуаре оживленной улицы, как, например, Чипсайд или Стрэнд. Он или она — обычно это девочка — имеет при себе одну-две коробки спичек, которые она предлагает на продажу. Расхаживая взад-вперед, она ловко ухитряется оказаться на пути какого-нибудь спешащего джентльмена. Он натыкается на нее и опрокидывает спички, которые падают в грязь. Девочка немедленно начинает плакать. Прохожие, не знающие об этом трюке, негодующе восклицают в адрес этого джентльмена, который причинил бедной девочке такой значительный ущерб, и в результате либо этот джентльмен (чтобы избежать улюлюканья в свой адрес), либо ни о чем не подозревающие прохожие (из ложного сострадания) дают девочке деньги. Чаще используются белые мятные лепешки, чем спички. Действительно, это безнадежное зрелище, когда полный поднос белых мятных лепешек падает в грязь.
Нищие с телесными недугами
Нищие, которые побуждают людей подавать милостыню, демонстрируя раны и телесные дефекты, сейчас не так часто встречаются в Лондоне, как несколько лет назад. Служащие Общества по борьбе с попрошайничеством очистили улицы почти от всех обманщиков, а те немногие, которые на них остались, — это слепые и калеки. Многие слепые находятся под защитой Общества, которое снабжает их книгами, напечатанными выпуклыми буквами, которые они читают при помощи пальцев. У других есть свои собственные книги, и им разрешается сидеть на пороге у домов или в нишах мостов, и полиция их не прогоняет. При опросах выяснилось, что эти люди с телесными недугами в действительности являются теми, кем они кажутся, — бедными, беспомощными, слепыми людьми, которые совершенно не способны заработать себе на жизнь и поместить которых в работный дом было бы бессердечной жестокостью, где не учитываются их особые нужды.
Эти люди с телесными недугами, живущие в Лондоне, делятся на семь категорий:
1. Те, у кого имеются настоящие или ложные язвы, в просторечии известные как «липовая рожа».
2. Те, у кого распухли ноги.
3. Калеки, люди, имеющие уродства, увечья, а также парализованные люди.
4. Слепые.
5. Припадочные.
6. Страдающие от изнурительной болезни.
7. «Простые ребята» или те, которые стоят на улицах полуодетые, особенно в холодную погоду.
Сначала о тех, у кого имеются настоящие или ложные язвы. Как я уже сказал, таких нищих осталось совсем мало. Когда служащие Общества по борьбе с попрошайничеством впервые обратили свое внимание на прекращение этого вида попрошайничества, выяснилось, что подавляющее большинство тех, кто демонстрирует свои язвы, были наглыми обманщиками. Почти во всех расследованных случаях язвы не имели естественного происхождения, а были либо умышленно вызваны, либо подделаны. Немногие люди действительно калечили себя; большинство прибегали к менее болезненной операции под названием «липовая рожа». Она состоит в том, что часть ноги или руки покрывается слоем мыла, как штукатуркой, и пропитывается уксусом. Уксус делает в мыле пузыри и придает всему слою гноящийся вид. Таким образом прохожего заставляют поверить в то, что нищий страдает от настоящей язвы. Это простое средство настолько хорошо имитирует язву, что обман нельзя распознать даже при близком рассмотрении. «Липовая рожа» — недавнее новшество, появившееся у лондонских нищих в результате развития науки и прогресса в искусстве фальсификации. Оно пришло вместе с почтовыми марками ценой в один пенс, дагерротипом и другими им подобными современными нововведениями. В менее развитые с точки зрения науки периоды нынешнего века это средство было совершенно никому не известно.
Язвы возникали от ожогов и ран, которые нищие наносили себе безжалостной рукой. Один старик, который всю жизнь был нищим, сообщил мне, что знал человека, который исколол всю свою ногу до крови, чтобы создать видимость язвенной болезни. Этот человек — калека, который ходит на костылях и продает тесьму. Сейчас ему больше семидесяти лет. По моей настойчивой просьбе он без утайки рассказал подробности.
Нищий с 70-летним стажем
«Я был нищим уже тогда, когда только научился ходить. Нет, я не родился калекой. Мне было тридцать лет, когда я сломал ногу. Это был несчастный случай. В Вестминстере на меня наехала телега. Ну, да, я был пьян. А до этого я был довольно крепким и здоровым мужчиной. Просить милостыню на улице меня отправила моя мать. Мой отец, как я слышал, был солдатом; он уехал в Египет или в какую-то другую страну да так и не вернулся. Меня никогда не учили никакому ремеслу, кроме попрошайничества, и я ничем другим не мог заниматься. Меня могли научить изготовлять обувь, но какая с того польза? Попрошайничать тогда было выгоднее, хотя сейчас это не так. Хорошие были времена, когда шла война с Францией. Тогда я жил в Вестминстере. Я понравился одному человеку, которого звали Копенгаген Джек, и он сделал меня своим слугой. Я прислуживал ему, приносил выпивку и так далее. Копенгаген Джек был капитаном; нет, не армейским капитаном и не морским. Он был капитаном нищих с Пай-стрит. Их было почти две сотни, и жили они в двух больших домах, а Джек руководил ими. Слово Джека было законом, это я вам точно говорю. Мальчики — Джек называл их своими мальчиками, но среди них были и старики, и старухи — обычно приходили к нему каждое утро перед выходом на промысел и получали от него распоряжения. Капитан поделил для них районы, и каждый человек получал свой участок, согласно его распоряжению. У всех были равные доли, плюс дополнительная доля для капитана.
«Занятия» у нищих были разные; да, были калеки и черномазые. Мы называли их, как и якобы слепые нищие, черномазыми, а «трясучками» тех, у кого случались приступы; а еще были моряки, потерпевшие кораблекрушение, а вот «липовой рожи» не было, она недавно появилась, но я знаю, что вы имеете в виду. Тогда они делали все по-настоящему: при помощи куска стекла они сдирали со ступней кожу так, что шла кровь. Это были прекрасные времена для нищих. Я знал многих, которые приносили по тридцать шиллингов в день, некоторые — двадцать, другие — пятнадцать. Если человек приносил домой не больше пяти-шести шиллингов, капитан брал его на заметку и менял ему участок. Да, мы жили хорошо. На моей памяти пятьдесят человек садились ужинать за великолепный стол, на котором были и гуси, и
