Но Спархок неожиданно почувствовал огромное нежелание делатьэто. Он знал, что сияющий в стальном ящичке Беллиом, не может более оказыватьвлияния на него. Значит это нежелание его собственное. Совсем недолго, втечении нескольких коротких месяцев, он обладал тем, что даже более вечно, чемзвезды, и ему казалось, что он делил с цветком эту вечность, прикасаясь к нему.И только это делало Беллиом столь драгоценным, а не его красота или егосовершенство, хотя Спархок томился и жаждал увидеть хотя бы мельком в последнийраз его ажурные лепестки и прикоснуться к их бархатному голубому сиянию. Онзнал, что, однажды распростившись с его маленьким спутником, он потеряет всвоей жизни что-то очень важное и проведет остаток своих дней, отягощенныйсмутным чувством потери, которое будет ослабевать с каждым годом, ноокончательно не исчезнет никогда.
Он глубоко вздохнул, стараясь укрепить себя в той мысли, чтосможет справиться с этой невыносимой болью потери. Он сможет научиться терпетьее. Затем он отклонился назад и, размахнувшись, зашвырнул стальной ящичекподальше, насколько хватило его сил, в бушующее сердитое море.
Летящий со свистом стальной ящичек описал дугу надвздымающимися далеко внизу волнами и засветился в полете ни голубым, ни красными не каким-либо другим цветом, но раскаленным белым. Он пролетел далеко,гораздо дальше, чем мог бы забросить его человек, и затем, подобно падающейзвезде, изящным изгибом упал в бушующую морскую пучину.
— Вот и все, — проговорил Келтэн. — Намтолько это предстояло совершить?
Флейта кивнула, глаза ее были полны слез.
— Вы все можете теперь возвращаться, — сказала онаим, а сама села под дерево и поднесла к губам свирель.
— Разве ты не пойдешь с нами? — спросил ее Телэн.
— Нет, — вздохнула она. — Я немного побудуздесь. — И Флейта заиграла печальную песнь, и в ней была скорбь и горечьпотери.
Они проехали совсем немного под печальные звуки свирели,когда Спархок обернулся. Дерево все стояло на том же самом месте, но Флейты уженигде не было видно.
— Она опять покинула нас? — спросил он Сефрению.
— Да, дорогой, — вздохнула она.
Пока они спускались с мыса и огибали утес, поднялся резкийветер и подхваченные им водяные брызги больно хлестали им лица. Спархок пыталсянатянуть капюшон поглубже на лицо, но все было бесполезно. И несмотря на всеего старания, холодные брызги искололи его нос и щеки…
Его лицо все еще было мокрым, когда он проснулся и сел. Онстер с лица соленую воду, и протянул руку сначала к поясу, потом себе запазуху…
Беллиома там не было.
Спархок знал, что должен поговорить с Сефренией, но сначалаон решил кое-что прояснить для себя. Он поднялся и вышел из дома, в котором ониостановились на ночь еще только вчера. Двумя дверями вниз по улице былаконюшня, куда они поставили тележку, на которой покоился Кьюрик. Спархок осторожнооткинул шерстяное одеяло и прикоснулся к холодному лицу своего друга.
Лицо Кьюрика было мокрым, и когда Спархок лизнул языкомкончик своего пальца, он почувствовал во рту привкус соленой морской воды. Ондолгое время просидел так, размышляя. Мысли смешались в его голове отнепостижимости того, от чего совсем недавно так небрежно отмахнулась Афраэль,назвав просто чем-то необычным. Казалось, что объединив свои силы и могущество,Младшие Боги Стирикума могли свершить все, что угодно. В конце концов, он решилдаже не пытаться понять, что произошло. Фантазия или реальность, или что-тосреднее — не все ли равно? Ведь Беллиом теперь в безопасности, и это самоеважное.
Они ехали на юг и, добравшись до Коракаха, направились подороге, ведущей к Гака Дориту, а оттуда свернули на запад к городу Кадум, чтостоял на границе с Лэморкандом. Пробираясь по долинам, они то и делонаталкивались на земохских солдат, спасавшихся бегством на восток. С солдатамине было раненых, и казалось, что битвы в Лэморканде не происходило и вовсе.
Они возвращались, но не было в душе ни спокойствия отвыполненного долга, ни радости от одержанной победы. Как только они спустилисьс нагорья, снег сменился дождем, и плач небес, казалось, вторил их печальномунастроению. Не звучало историй и не было веселого дружественного подшучивания;все они очень устали, и единственное, о чем мечталось — поскорее добраться додома.
Король Воргун с огромной армией стоял в Кардуме. Он не совершалникаких передвижений, а прочно осел в этом городе, дожидаясь, когда изменитсяпогода и просохнет земля. Спархока и его спутников проводили в штаб его армии,который, как и следовало ожидать, располагался в таверне.
— Ба! Какой сюрприз! — вскричал полупьяный корольТалесии, завидев Спархока и его друзей. — Честно признаюсь, не думал, чтосвижусь с вами снова. Хо, Спархок! Подойди же поближе к огню. Выпейчего-нибудь, да расскажи, с какими вестями вы к нам пожаловали.
Спархок снял шлем и прошел по застеленному тростником полутаверны.
— Мы добрались до города Земох, ваше величество, —кратко доложил он. — Там мы убили Отт и Азеша, и поехали обратно.
Воргун прищурился.
— Весьма лаконично, — рассмеялся он и затуманеннымвзором скользнул по стоявшим у дверей стражам. — Эй, вы,кто-нибудь! — рявкнул он. — Ступайте и разыщите лорда Вэниона.Скажите ему, что его люди прибыли. Ты подобрал подходящее местечко дляпленников, Спархок?
— У нас нет пленных, ваше величество.
— И правильно, так и надо вести войну. Однако Саратибудет недоволен. Он очень хотел, чтобы Энниас предстал перед судом.
— Мы могли бы привести то, что от него осталось, —усмехнулся своему королю Улэф, — но больно уж неприятное это зрелище.
— Кто ж из вас прикончил его?
— Это был Азеш, ваше величество, — объяснилТиниен. — Земохский бог был так разочарован в Отте и Энниасе, что свершилс ними то, что счел наиболее подходящим случаю.
— А что с Мартэлом, принцессой Ариссой и бастардомЛичеасом?
— Спархок убил Мартэла, — сказал емуКелтэн. — Улэф снес голову Личеасу с плеч долой, а Арисса приняла яд.
— Она умерла?
— Полагаем, что да. Она была уже на волоске от смерти,когда мы распрощались с ней.
