вовремя, – она шутливо отдала честь.
– Постарайся, – хмыкнула Харрис. К ней на секунду прижались Джорджина с Ребеккой – Хлоя приобняла их на секунду, не разрешая себе больше отнимать у них время. Доу устало улыбнулась и быстро вбежала наверх по ступенькам – дети последовали за ней.
Хлоя проводила подругу взглядом. Честно говоря, она понятия не имела, что делала бы без Мойры – аккуратной и исполнительной, искренне привязанной и благодарной Лукасу. На её примере можно было понять, почему Эосфор сомневался в своих чувствах, когда услышал слова Хлои про благодарность – он уже видел такое. Но Харрис искренне нравилась философия Доу – Мойра не разделяла этих понятий: она любила Лукаса, как брата, и безусловно приняла Хлою, которая спасла его. Так жить было гораздо проще: они стали одной семьёй, и не нужно было разбираться в «сортах» любви – различать их можно интуитивно, не раня людей. Это было для Харрис чем-то новым: она, как врач, всегда старалась всё-таки разделять чувства и работу. Как оказалось, делать это с человеком, который стал тебе близок – совсем необязательно.
Но самое интересное – это не означало, что девушка должна сближаться с каждым возможным будущим пациентом. Эосфор мог оставаться для неё особенным – да и вряд ли у неё когда-нибудь ещё случится встреча со столь же удивительным человеком, как он.
Хлоя понаблюдала за Рэем, что командовал подготовкой к вечеру, пока ждала лифт. Эосфор, заметив девушку, кивнул ей, помахал рукой, и Харрис ответила тем же. Всё было уж слишком спокойно, но Хлое сейчас это нравилось: ей нужно было немного домашнего покоя и уюта после событий последних двух месяцев. Всё происходило уж слишком стремительно, настолько, что она едва не упустила собственное счастье.
Девушка закрыла глаза, когда вошла в немного странно задержавшийся лифт – может, Джо на минутку заглянула к старшему брату? – и почувствовала, как он мягко поехал наверх. Ей нужно было ещё столько всего решить… Если понадобится, оказать помощь Рэю. Пережить будущие суды, если они ещё будут. Лукас не мог простоять дольше нескольких секунд без поддержки – ему нужна была забота и любовь.
Но прямо в этот момент – всё было хорошо. Всё шло своим чередом: дети были все вместе, рядом, Эосфор должен был в конце концов встать на ноги, а Рэй – завершить борьбу безусловной победой. Всё должно было наладиться.
А сейчас можно отдохнуть. Просто отдохнуть.
Лукасу, похоже, было уже лучше – по крайней мере, из кровати он уже выбрался. Пытался сделать себе сок – дотянуться до соковыжималки было сложновато, но Эосфор не сдавался. Возле прибора аккуратной стопкой были сложены бумаги – похоже, даже с температурой он нашёл в себе силы поработать, чтобы не подвести девушку.
Сердце будто окунули в тепло. Телу было всё ещё немного холодно от капель дождя, покрывающих его и одежду – но вот что-то в груди приятно сжалось, согревая изнутри.
– Привет, – Харрис скинула с себя верхнюю одежду. Лукас вздрогнул, поднимая взгляд – похоже, он был так увлечён своим занятием, что даже не услышал сигнала лифта.
– Привет, – ему всё-таки удалось поместить лимон в соковыжималку, и Эосфор почти гордо нажал на кнопку. Хлоя улыбнулась, подошла к нему, присела рядом на корточки, осторожно коснулась лба.
– Всё нормально? – спросила она. Лукас качнул головой – он всё ещё был довольно горячим, словно пробежал пару километров, но в остальном был в порядке. Раз уж ему захотелось сока – он и правда шёл на поправку. Соковыжималка пискнула, сообщая, что лимонный сок был готов. – Давай помогу, – предложила девушка, заметив, что рядом лежали яблоки. Эосфор, оценивающе взглянув на прибор, помедлил, и кивнул, соглашаясь – тянуться к высокой соковыжималке, что стояла на не менее высокой барной стойке было тяжело.
– Сейчас, – Харрис обошла стойку, перелила уже выжатый лимон в стакан, что стоял рядом. Подумала пару секунд – решила, что тоже хочет сока, и закинула ещё один цитрус – Лукас пристрастил девушку к этой жуткой кислой смеси лимона с яблоком, и Хлоя, которая сначала даже не поняла, как такое вообще можно пить, постепенно перешла на тёмную сторону. И её безусловно радовало то, что Эосфора не оттолкнул от любимого сока тот случай, когда во время семейного ужина кто-то подмешал туда снотворное с обезболивающим. Что-то любимое, привычное, могло стать серьёзным оружием против человека, пускай это даже всего лишь сок – но Лукас это преодолел. Не дал своим прежним мучителям победить даже в этом.
Хотя что-то до сих пор было для него проблемой: например, Эосфор вздрагивал, если кто-то касался его виска или затылка. Харрис заметила это, когда однажды поцеловала его на ночь – ей хотелось сделать это нежно, и она естественным для себя порывом мягко обхватила ладонями его лицо, чтобы погладить щёки. Он напрягался во время таких поцелуев и до того, хоть отвечал на них, старался сгладить заминку – но именно тогда Хлоя поняла, что к чему. Наверное, даже лёгкие прикосновения к вискам напоминали ему о тех моментах, когда сестра угрожала оружием.
И несмотря на то, что Лукасу, как музыканту, всё равно нужно было привыкать к любимым накладным наушникам, девушка теперь каждый раз старалась неудобно изгибать запястья, чтобы не напоминать ему в нежные, тёплые минуты о том страхе, что навсегда засел где-то внутри.
– Хлоя! – позвал её Эосфор, отвлекая от размышлений и наблюдений за тем, как соковыжималка делает свою работу. Харрис вздрогнула, поднимая взгляд – Лукас сам подъехал к окну, и сейчас смотрел на что-то. Оборачивался к ней, поглядывал, нетерпеливо постукивая длинными пальцами по подлокотникам кресла.
– Что случилось? – спросила она, быстро переливая сок в высокие стаканы.
– Посмотри, – Эосфор улыбался почти как ребёнок, и Хлоя, взяв второй стакан, подошла к нему и выглянула на улицу. Дождь, едва ли набравший силу, пока она ехала домой, кончался. Воздух посвежел, избавившись от городской пыли. Мир стал ярче. Девушка скользнула взглядом чуть ниже – и остановилась, поняв, о чём говорил Лукас.
Крошечные капельки ещё не прекратившегося дождя ещё парили в воздухе, но солнце уже выглянуло. Его свет преломлялся через них, отражался в больших окнах зданий напротив, создавая красивую иллюзию.
Это была радуга. Очень низкая, вряд ли заметная, если не приглядываться. Почти случайная. Казалось, она стремилась опуститься на землю.
Вдруг в голову пришла неожиданная мысль.
– Это ведь… – Хлоя неуверенно заулыбалась, – это… мы сейчас…
– Мы сейчас буквально где-то над радугой[4], – закончил за ней фразу Лукас. Харрис
