из любовниц считал Лукаса бесчувственным эгоистом и демонизировал. Кто-то боялся, что потом Лукас по привычке интриговать на работе использует полученную информацию против них. Кто-то просто трусил в целом, стеснялся Лукаса или пытался соблюсти ореол загадочности — так или иначе, выбор Марины глубоко тронул Лукаса.
Марина пока отчаянно не хотела признаваться Лукасу в чувствах. Вырвавшись, эти слова значили бы ее несвободу, и Марина мягко улыбнулась, поцеловав ближайший к ее губам кусочек загорелой кожи Лукаса.
Лукас мягко улыбнулся и сказал:
— Прости ее, Ежик. Кэйли совсем не умеет быть человеком, — но сам Лукас прощать Кэйли не собирался. Она обязана узнать цену прошлой ошибки.
Марина молчала, жадно целуя Лукаса, и в ее ласках, и в ее безмолвии сквозило отчаянное желание остаться с ним вместе подольше. Совсем не расставаться.
К счастью, копии позволяли Лукасу осуществить ее мечты.
Посетители в приемной пообщаются с его копией, им разницы не будет.
И ублажив Марину до одури, Лукас предложил:
— Пойдем кататься на сумасшедших каруселях, а потом есть пухлые сахарные пончики?
Марина довольная и до отказа переполненная феерической энергией, ответила:
— Ммм, давай… Да, я же вчера купила яблоки, очень большие и сладкие, попробуешь?
Так приятно было ощущать ее заботу. Лукас счастливо улыбнулся.
— Попробую!
***
Максимилиан не понимал, отчего так неспокойна Тамико.
Она ерзала и оглядывалась украдкой, хотя ничто в их беседе этому не способствовало: Макс и Тамико обсуждали план воспитания пшенички Маю, прикидывая, что маленькой девочке стоит узнать в первую очередь.
Макс хотел, чтобы Магнус тоже чему-то научил ребенка, и имя Магнуса почему-то вызвало испуг в глазах Тамико. Не пронзительную вспышку ревности, не гнев, а нечто странное и абсолютно не предсказуемое!
Тамико ерзала и вертелась, хотя спросила всего лишь:
— Не боишься ли, что твои поклонницы выкрадут Маю?
— Пусть только попробуют!
Макс хотел было стрясти у Тамико правду, чего она такая нервная, но хищная тень внезапно накрыла их, упав на траву.
Воин в два мужских роста затмевал солнце. Алый плащ покрывал его плечи, золотые волосы струились вольным потоком, алым горели радужки миндалевидных глаз, ни тени радости не отражалось в суровом лице.
Максимилиан, недоумевая — Магнус выглядел так, словно пришел на поле боя, а не к своей любимой и своему другу — решил разрядить обстановку и улыбнулся Магнусу максимально открыто, краем глаза отметив, что Тамико вся сжалась, стиснув руки у груди и затравленно глядя на жениха.
Макс сказал:
— Здравствуй, Магнус!
Магнус небрежно кивнул ему, и голос его напомнил рев разъяренного зверя.
— Здорово, Макс. Значит, ты укрываешь от меня эту женщину. Отдай ее добром!
Макс открыл рот от изумления.
— Я… Не… Что?! Мы о Маю беседуем.
Магнус, не слушая Макса, шагнул к ним, и Тамико, враз опомнившись, рванула Максу за спину, рухнула на колени и закрыла ладонями голову.
Алые глаза Магнуса прожигали насквозь, даже Максу, высшему магу, было тяжело выдерживать этот взгляд.
— Не отдашь ее, значит?
Макс непонимающе улыбнулся — с ума они посходили? Что за дикая игра?
И тут же ярчайшая вспышка света ослепила его — Магнус оказался за спиной Максимилиана так быстро, что Макс растерялся, а в следующий момент увидел, ловко перекатившись в сторону, как Магнус выудил Тамико из укрытия, сунул себе под мышку, словно клатч, и двинулся прочь.
— Так-то, женщина. И ты всерьез полагала от меня скрыться! Наивная!
Тамико тщетно барахталась, впрочем, доспехи Мага старалась не задевать, чтобы не отбить себе кулачки.
Положение ее тела даже сквозь ярость и слезы располагало к невольным мыслям о загорелых, ярко выраженных кубиках пресса Магнуса, один вид которых приводил Тамико в экстаз.
Глава 207. Дурной сон
Роберт никак не ожидал, что такое случится, но порочная девица, похоже, тронулась умом, и он имел счастливую возможность лицезреть истерику в собственной квартире.
Едва оказавшись в тепле, Колетт, не разбирая дороги, рухнула на многострадальные колени, а потом и ничком на пол, и разразилась рыданиями, поминутно повторяя: «Дурной сон, ужасный сон!»
Иногда она поднимала глаза на Роберта, растерявшегося, присевшего на корточки и наблюдавшего картину чуть свысока, не зная, что предпринять.
Он не собирался делать поблажки шлюхе, сам не понимая, чего так взъелся, быть может, выплеснулась наружу чернейшая ревность, вызванная поведением богини, но думать о том, что он сорвался на совершенно невинного человека, было невыносимо. Впрочем, не такого и пушистого — Роберт следил за судьбой Колетт и знал, на что та добровольно и осознанно подписалась. Если оно не случилось сразу, ведь Сайри отличалась каким-никаким знанием психологии, произошло бы в третий или в четвертый раз.
Фиалковые глаза Колетт горели несбыточной надеждой.
— Роберт, мне приснился страшный сон…
Роберт решился:
— А кем ты сейчас работаешь, Колетт?
Колетт всхлипнула, размазывая пальчиками остатки макияжа. Интересно, как она объяснит себе обстоятельства, при которых он стерся?
— Я?.. Никем… Я учусь… Иногда у Сайри снимаюсь… И ты предложил мне быть посудомойкой… Почему-то… Сказал, что хорошо платить будешь, — Колетт нервно, совершенно неестественно хихикнула. — Правда, странно?
Беспокойство Роберта смешалось с непрошеной ехидцей.
— Ммм, а ты ничего больше не делаешь для Сайри?
Затуманенные глаза Колетт глядели сквозь слезы.
— Нет, вроде нет…
Совершенно серьезная, испуганная… Сработала психологическая защита на шок — отрицание?
Роберт решил больше не злоупотреблять, действуя хладнокровно-ловко. Принес Колетт воды со снотворным, а когда она уснула, сам аккуратно раздел ее и умыл.
Тельце ее, обычно соблазнительное, представляло невероятно печальное зрелище — царапины, синяки, отпечатки пальцев, содранная кожа. Черти что!
Роберт направился к морозильнику, попутно размышляя, где хранить свои запасы в будущем: как заправский вампир, он обладал несколькими порциями магической крови, выпрошенной у Магнуса на всякий случай.
Вот тот и наступил. Сонная Колетт вряд ли была способна глотать, и Роберт надумал сделать ей инъекцию. Растирание больных мест кровью могло бы ее разбудить, так удручающе они выглядели.
Скоро от увечий не останется следа, но как быть с психологическим состоянием Колетт?
Роберт надумал ждать и смотреть по обстоятельствам, не приукрашивая действительность, но и не усугубляя ее.
***
Проснувшись в теплой постели — нос ласкали ароматы хлопка, дерева, свежести — и потянувшись красивым стройным телом, Колетт поняла, что ее план сработал и даже лучше, чем она представляла.
Полностью здорова, в хорошем месте, и, кажется, чувствуется вкусный запах, хозяин что-то готовит.
Как Колетт успела заметить, у Роберта была огромная двухуровневая квартира, в некоторых уголках которой забывалось, что это не целый дом.
Колетт поискала глазами, что бы надеть — явиться
