как объяснял Магнус — хотя бы спарринг-партнер никуда не делся — Оливер пока не мог вернуться в Город и поболтать с Робертом.
А Роберт страдал без Оливеровой мягкости, без какой-то его наивности, открытости и увлеченности далекими горизонтами.
Кацуо был ревнив, и Роберт вполне понимал нежелание бывшего одноклассника оставлять его наедине со своей девушкой, когда Роберт приходил к ним в гости. Они сидели втроем, и несмотря на то, что Юми по-прежнему прекрасно относилась к Роберту, ее влюбленность в Кацуо бросалась в глаза даже слепому.
Единственной отдушиной Роберта оставался маленький Родрик, но и тут существовал нюанс: хотя малыш рос быстрее человеческих детей, Роберт был с ним сильным и строгим, кумиром и образцом для подражания… И уж он никак не мог пожаловаться сыну на свои усталость или расстройство.
Тем не менее, не личные неурядицы толкнули Роберта на преступление — только общий склад характера и желание гарантированно уберечь Колетт от больших бед.
Глава 205. У Марины
Лукас взял трубку — общаясь с людьми, он пользовался обычными средствами связи, и услышанное всерьез встревожило его — звонила Марина, но вместо «алло» или «привет» из трубки понеслись громкие частые всхлипы.
Дамир?!
Лукас постарался скрыть тревогу хотя бы в интонации.
— Мариночка, Ежик?! Что с тобой?
Хлюпание, сбивчивое тяжелое дыхание.
— Лу…
Лукас быстро отсмотрел местонахождение и состояние Марины — девушка была в своей комнате общежития, отчаявшаяся и несчастная. Никаких следов хоть каких враждебных анамаорэ.
Уффф…
— Сейчас буду.
Марина даже не успела нажать сброс. Она лежала ничком на своей застеленной кровати и рыдала.
Лукас оглядел ее комнату — аккуратную и милую, он был здесь впервые. Много книг: и красочные комиксы, и важные энциклопедии, и незатейливые любовные романы на подвесных полках без стекла, Марина явно не любила читать с экрана. Цветы в причудливых и забавных горшках, возможно сделанных вручную, картины с морскими пейзажами — маленькие, они украшали стены, располагаясь орнаментом, шкаф с одеждой — по большей части кэжуал-спортивного толка и в противовес романтичные платья и шляпки, никаких сугубо женских принадлежностей на виду, все в ящиках стола, довольно строгого вместилища компьютера и нескольких безделушек. Окно оживляли легкие, почти прозрачные занавески и обилие подвесок из различных материалов, отчего в помещении стоял ненавязчивый перезвон, чем-то напомнивший Лукасу шум волн.
В комнате располагался всего один стул — у стола, простой палас на полу и гигантский, больше Марины, почти с самого Лукаса мягкий заяц-кресло. Вернее, заяц был обычной набивной игрушкой, но по-видимому использовался хозяйкой так, держа в лапе пристроенную декоративную подушку. Еще парочка подушек лежала у нижних лап сидящего на попе животного. Вся обстановка дышала спокойствием и свежестью, выполненная в голубых, салатных и белых тонах. Дерево, текстиль и пластик.
Посканировав проникающим взглядом ящики стола и шкафа, Лукас обнаружил там массу удивительных нежных мелочей, в частности коллекцию свечей, которые Марина очевидно доставала и расставляла в торжественных случаях, а некоторые свечи предназначались для плавания в плошках с водой.
Все говорило за то, что Марина любит влагу и растения, и Лукас с удовольствием понял, что полностью угодил ее вкусам, устраивая ложе их первой любви. Кроме того, в их пристрастиях оказалось немало общего.
Весь осмотр занял полминуты, а затем Лукас бросился к Марине, сел на ее кровать и легко подняв плачущую девушку, усадил ее себе на колени. Марина уткнулась личиком в его широкое плечо. Она еще не успела оправиться, и какое-то время продолжала плакать, ловя носом воздух и вздрагивая всем худеньким телом. Лукас молча ждал, и незаметно, как умели анамаорэ, вытягивая боль, уверенно и властно оглаживал Марину.
Наконец, Марина подняла на него огромные, хрустальные от слез глаза. Ее личико покраснело и припухло:
— Прости…
— Ч-ч-ч… За что?
— Я такая ужасная… Оторвала тебя от работы… Плачу… Некрасивая…
Лукас быстро поцеловал Марину — изумительное создание — в податливые раскрытые губы.
— Вот глупости! Ты интереснее любой моей работы, ты вся, с каждой твоей слезинкой! И ты очень красивая, дочь богини.
Он угодил аккурат в ее больное место.
Марина согнулась, как от удара.
Лукас догадался и пристально взглянул Марине в глаза.
— Ты была у нее?
Марина снова уткнулась в его надежное плечо. Душа ее горела, раздираемая невыносимой болью.
Голос Лукаса приобрел ласковые, даже вкрадчивые нотки.
— Расскажи мне, поделись со мной, вместе мы все одолеем.
Марина сомневалась. Сам Лукас еще ничем и ни разу не обидел ее, но его репутация со слов Наоко оставляла желать лучшего. Совсем забыть эти сплетни Марина не могла.
— Тебе правда интересно?
Вместо ответа Лукас поцеловал ее — и в его поцелуе не было жажды обладания, только дорога от сердца к сердцу. Марине захотелось забыться, отпустить все пережитое, прогнать его далеко-далеко, оставшись с Лукасом вдвоем, близко-близко.
Марина медленно соскользнула с колен Лукаса и опустилась на палас, отобрав у зайца подушку. Лукас понял ее приглашение без слов.
Кровать Марины была слишком мала для них обоих.
Глава 206. Совершенство
Когда все закончилось, Марина продолжала крепко-крепко прижиматься к жаркой коже Лукаса, желая раствориться в нем, прилипнуть к нему и стать одним целым с ним, который обожал ее тело, исцеляя тем самым ее душу.
И Лукас молчал, он не был еще готов дать Марине клятвы, но клятвы размеренно вызревали в глубине его души.
Наконец, Марина решилась:
— Она такая холодная…
— Кэйли?
Марина стиснула торс Лукаса, словно не могла слышать имя богини.
Ее губы беззвучно прошептали:
— Ледяное совершенство. Богиня…
Лукас совершенно не считал Кэйли холодной, но понял мысль Марины: Кэйли выглядела равно прекрасной для всех и служила воплощенным идеалом каждого, а ее дочке болезненно не хватало ее персональной любви и личной заботы. Всепобеждающих чувств, а не магии внешности.
Новая мама Марины заполняла эти «пробелы», но дыра в душе Марины все равно разверзалась зияющей пропастью.
Люсиль не совсем потеряла память, помня и свое первое «я» и былые невзгоды.
Лукас задумчиво протянул:
— Ты ходила к ней… — подразумевая, что Марина сама продолжит фразу, и Марина зарделась.
— Ходила узнать о тебе…
Лукас улыбнулся.
— Значит, я тебе дорог…
Что бы Кэйли ни сказала Марине о его не лучших поступках, раз Марина позвонила ему первому, раз искала именно его общества, значило, что Марина выписала ему огромный кредит доверия, делясь с Лукасом самым наболевшим, самым насущным.
Мало кто поступал так, кроме бесконечных просителей по работе.
У Тами хранителем главных секретов был Магнус. Кто-то
