хилину́ / по заду и по перу́.
Хилин стрепеталса — / да Чика удристалса;
10. Хилин выше подымалса / на сосну, на сушину, на саму на вершину.
Под им сук не погодилса — / хилин наземь свалилса.
«Уш мы как же мы, ребятушки, / станём хилина делить?» —
«Да Петруши полтуши, / да Матюши серы уши,
Да Харлану ноги драны, / Борису ноги ли́<ы>сы!»
15. При́шол Лу́цька, взя́л за кры́лко, / бро́сил о́ землю:
“Уш вы глупые ребята, / неразумные старики!
Ва́м нащо́ его́ дели́ть, / да ка́к нельзя́ его́ вари́ть?
Да повесим хилиноцька / да ко Цики на гумёшку, на проежжу на дорожку;
Кто не про́ойдёт, не проедёт, / всяк про хилина поменёт:
20. “Не топе́ря хилину / да не по соснам летать да не нас же пугать!”»
Пелагея Степановна
Пелагея Степановна (фамилии ее я не знаю) — крестьянка д. Карповой Горы, 60 лет. Родом она из д. Марьиной Горы, на 21-м году вышла замуж в д. Карпову Гору. Она сестра певших мне в д. Кобелеве Марфы Щербаковой и в д. Красном слепой Екатерины[412]. Теперь она вдова, имеет трех замужних дочерей, к одной из коих она приехала погостить в д. Шардонему, где та замужем. Она — «дедина» предыдущей сказительницы Онисьи Кузнецовой. Она пропела мне старину «Мать князя Михайла губит его жену» и историческую песню «Жалоба солдат Петру I на кн. Долгорукого», которые она выучила уже в д. Карповой Горе. Она знает еще духовный стих о расставании души с телом. Она бывала в Петербурге. Сначала она пела безбоязненно, но потом, вспомнив, что есть тайная полиция, которая все разузнает, спрашивала меня, не будет ли ей чего-нибудь за песни. Я ее успокоил, но она не успокоилась и спрашивала меня об этом еще раз на другой день.
191. Мать князя Михайла губит его жену
Да поехал княсь Михайло
На грозну службу велику.
От двора-та он отъехал,
До грозной службы не доехал, —
5. Его конь-лошать подопнулсэ,
Пухова шляпа свалилась,
Востра сабля переломилась:
«Верно, в доми да несчесливо:
Родна маменька неможот,
10. ли кнегина да Катерина».
Его маменька родима
Он слуг всех притомила,
Всех ко́ней да заморила;
парну баенку топила,
15. Лисоугольё нажыгала.
Зазвала она кнегину
в парну баенку помытьсе, —
Она клала да на утробу
лисоугольё горецё:
20. Выжыгала да из утробы
малогрешного младеньця...
Она клала Катерину
в белу в дубову в колоду,
Наводила на колоду
25. трои обруци железны, —
Отвозила да ту колоду
на синё морё Хвалыньско.
Как приехал княсь Михайло
со грозной службы с великой:
30. «Уш ты маменька родима!
Ище где моя кнегина
Да кнегина Катерина?» —
«Да твоя-та веть кнегина
Она во горьници во светлой
35. Да во светлици высокой!»
Он кидалса да княсь Михайло
Он во горьницю во светлу,
он во светлицю высоку, —
Не нашол своей кнегины
40. да кнегины Катерины.
«Ты маменька родима!
Ище где моя кнегина?» —
«У соборной Божьей церькви!»
Он кидалса да княсь Михайло
45. Ко соборной да Божьей церькви, —
Не нашол своей кнегины.
Ему нянюшки сказали,
Ему маленьки надвестили:
«Как твоя маменька родима
50. она слуг всех притомила
Да всех коней да заморила,
Парну баенку топила,
Лисоугольё нажыгала;
Да звала она кнегину
55. Да кнегину Катерину
в парну баенку помытьсэ.
Она клала на утробу
Лисоугольё горецё:
Выжыгала да из утробы
60. Малогрешного младеньця;
Она клала Катерину
В бе́лу ду́бову колоду,
Наводила да на колоду
трои обруци железны,
65. Отвозила да ту колоду
На синё морё Валыньско!»
Да кидалса княсь Михайло
в синё морё Валыньско.
Его маменька родима
70. Крутым берешком ходила,
Слезно плакала-рыдала:
«Уш я тяшко согрешила,
Уш я три души погубила:
Перву душу да безответну,
75. Вто́ру душу да безымянну,
76. Третью душу да занапра́сно!..»
192. Жалоба солдат Петру I на князя Долгорукого
Середи-то было Кита́я, да славного города,
Тут стояла веть полата белокаменна,
А-й белокаменна полата да греновитая,
Що возлюбленна престолом да восударевым.
5. У того же у крыльця у паратного,
У того же у окошка у косящата
А що то не мурова трава в поли шатаитьсе,
Не лазурьевы цветоцьки приклоняютьсе, —
Тут веть бьют целом да салдаты да самому царю:
10. «Уш ты батюшко, надежда да православной царь!
Уш ты дай нам суд на князя да Долгорукого!»
Как спроговорит надежда да православной царь:
«Що у мня на Долгорукого суда нету.[413]
Вы судите-тко, салдатушки, своим судом,
15. Вы своим судом судите — рукопашкою;
Вы берите-тко да слегу да долгомерную,
Вы берите-тко да слегу да девети сажон;
18. Вы пойдите-тко к воротам да Долгорукого...»
(Дальше она не знала. — Голос песни высокий. Ее поют, по словам Пелагеи, в дд. Шотовой Горе, Карповой Горе и Шардонеме на свадьбах, когда привозят молодых от венца.)
Елисеева Афанасия
Афанасия Елисеева — крестьянка д. Шардонемы, 50 лет. Она жена сельского старосты Федора Елисеева, имеет детей и недавно еще родила мальчика, чему дивятся и муж и соседи. Она пропела мне две старины: 1) «Роман и его дочь Настасья» и 2) «Ловля филина». Первую она называла «стихом», а вторую «перецытыркой». Она женщина довольно самостоятельная. От пения ее глухо удерживали муж и взрослый сын; кроме того, ей было стыдновато петь за деньги. Поэтому, решившись петь, она думала, что получит много; но получив обычную мою плату, хотя несколько и повышенную, она, видимо, осталась недовольна и не хотела пропеть мне на следующий день старины о князе Михайле под предлогом запрещения со стороны мужа,
