дал мне «премию» новыми блестящими монетами (как раз началась хрущевская денежная реформа), кто-то подарил пальто (мое сгорело). В общем, положительная сторона происшедшего значительно перевесила отрицательную. Но с той поры я стал бояться оставаться ночью один.
В этом же возрасте, но уже летом я забыл закрыть газовый баллон. Зайдя на кухню через час, я почувствовал сильный запах и с удивлением обнаружил, что помещение примерно до уровня колен заполнено густым белым облаком, которое колебалось при моем движении. У меня хватило ума открыть окна и двери и выйти наружу – газ постепенно рассосался.
Однажды я нашел на чердаке несколько бутылей с вишняком. Вишенки мне понравились, и уже минут через двадцать после дегустации я был в сиську пьяный. Это подвигло меня к активным действиям. Вначале я, на радость соседским мальчишкам, побросал все бутыли из окошка на чердаке на землю – их взрывы ассоциировались у меня с атомными бомбами. Затем я ловил в сарае курей, нес на чердак и тоже выбрасывал их из окна – это были парашютисты. Пытаясь выбросить очередную курицу подальше, я, не удержавшись на краю окна, полетел вслед за ней примерно с шести-семиметровой высоты. В воздухе я перевернулся и приземлился спиной на большой куст можжевельника. В результате я уцелел, но на спине не осталось живого места.
Вокруг столько приключений! А ж…па – одна.
В десятилетнем возрасте, уже проживая в пгт Выгода, я побывал под поездом. Это было самым страшным из всех моих «приключений». Мы играли в прятки рядом с железнодорожной станцией, и я спрятался за колесом последнего вагона с внутренней стороны. То, что состав прицеплен к паровозу на другом конце станции, я не заметил. Не до того было. Вдруг, в самый разгар игры, я обнаружил, что колесо медленно смещается в сторону. Первым моим чувством было недовольство – ведь я оставался без укрытия, и меня могли заметить. Затем я понял, что происходит! В тот момент я еще мог выпрыгнуть из-под вагона – поезд только набирал ход. Но я лежал, парализованный диким животным ужасом, не имея сил шевельнуться. Но самое страшное было впереди. На мою беду, поезд двинулся не вперед, а назад и надо мной прошли все двадцать вагонов и паровоз. Поверьте мне, что лежать и видеть, как в двух сантиметрах от тебя, постепенно ускоряясь, проносятся тяжеленные, прогибающие рельс, колеса – это очень страшно. Но когда на меня надвинулась черная громада паровоза – я испытал настоящий ужас. К счастью – все обошлось. Меня задело каким-то шлангом по спине, и на голову покапала горячая водичка.
С транспортом был связан еще один неприятный момент. Зимой, катаясь на коньках по оледенелой дороге, я внезапно выскочил из-за стоявшей на обочине машины прямо под колеса рейсового автобуса. Водитель резко повернул вправо, пытаясь объехать меня, я, не в силах повернуть, последовал в том же направлении. Так мы двигались навстречу друг другу, пока оба не оказались в кювете. Я быстренько выбрался из канавы и убежал, автобус остался там. Но все закончилось более-менее благополучно. Пассажиры не пострадали (одна дамочка немного обмочилась) и вылезли из автобуса, весело обсуждая происшествие. Родители заплатили какой-то штраф, а коньки расплавили в печке.
Затем я на спор, по тросу, протянутому параллельно железнодорожному мосту, на высоте около 20 метров перебирался (на руках) через горную речку. Расстояние было порядка 80 метров. Первые метров 30 я проделал на одном дыхании – руки у меня были сильными (уже тогда я подтягивался на одной руке), а вес небольшой. Вторую треть – уже с трудом – один раз пришлось подтянуться и залезть на трос животом – для отдыха. А заключительная часть пути стала для меня кошмаром, который мне еще и сейчас иногда снится. Еще два раза я залезал на трос и, наконец, понял, что больше подтянуться уже не смогу. Оставалось метров 10. Собрав всю свою волю, я закончил переход, хотя на последних метрах рук уже не чувствовал. Хватаясь за трос одеревеневшими пальцами, я не был уверен, что они меня удержат. Позже я понял причину своих трудностей – редкий человек провисит (просто провисит!) на турнике больше 2 минут. У меня самого рекорд 3 с небольшим минуты.
В том же году, летом, я заблудился в горах. Начиная примерно с 9 лет, родители предоставили мне свободу передвижения. Вначале я ходил в горы со старшими ребятами, затем, освоившись, начал путешествовать сам. Горы в Долинском районе Ивано-Франковской области более дикие и повыше, чем на Буковине, круче, много скальных выходов. Я поднимался в 6 утра и, прихватив с собой полхлеба, забурялся в лес на весь день. Часто я ходил в горы с одноклассником – здоровенным хлопцем с монголоидным разрезом глаз и странным именем – Марьян. Мы появились в Выгодской школе одновременно (его родители переехали откуда-то из Сибири или Алтая…), и так получилось, что он взял меня под свою опеку (в классе я был самым маленьким). В лесу он был, как дома. Под его руководством мы глушили, а затем пекли на костре рыбу, ловили руками раков, форель, ходили на грибы, чернику и малину. Однажды он поймал руками (!) белку. При этом я стоял под деревом и жег сухую траву у входа в дупло, а он на дереве ждал, когда зверек покажется из верхнего выхода. Он же научил меня ловить гадюк, которых я до того панически боялся. В общем, школу выживания в лесу я прошел хорошую.
В тот раз я пошел в горы сам. В ущелье между горами образовалось озеро, очень глубокое, с кристально чистой и холодной водой. Сквозь толщу воды (метра 3–4) были видны мелкие ракообразные, копошащиеся на дне. Я поплавал на плоту, который кто-то сколотил из неровных бревен, а затем двинулся дальше. Внезапно я услышал в отдалении голоса людей. Первое правило поведения в лесу, которое я усвоил в тех местах – держаться от людей как можно дальше. Поэтому я тихонько сошел с дороги и зашел в лес. Возле небольшого болотца я остановился и решил переждать. Вдруг болото зашевелилось, и из него показалась голова секача, спрятавшегося там от дневной жары. Такого мои нервы не выдержали, и я помчался по лесу, не разбирая дороги, подальше от опасного зверя. Когда я, выбившись из сил, остановился – стало ясно, что у меня нет ни малейшего представления о том, где я нахожусь. Возвращаться к болоту не хотелось, и я по большой дуге двинулся
