я не мог разглядеть.
Клаудия не хотела входить в Лилимар, но как только я прошёл через ворота, она заключила меня в объятия так крепко, что у меня хрустнуло в спине.
– Где он? – спросил Вуди. – Я слышу собаку, но где…
– Здесь, – отозвался я. – Я тут. – В этот раз была моя очередь обнимать его.
Когда я разжал объятия, Вуди приложил ладонь ко лбу и опустился на одно колено.
– Мой принц. Это с самого начала был ты, и ты пришёл, прямо как говорилось в старых историях.
– Встань, – сказал я. Со слезами, всё ещё льющимися из глаз (и соплями из носа, которые я вытер тыльной стороной ладони), и весь в крови, я никогда в жизни не чувствовал себя настолько по-королевски. – Прошу, Вуди, встань. Поднимись.
Он послушался. Я посмотрел на свою группу, наблюдавшую за нами с благоговением. Эрис и Джайя обнимали друг друга. Йо держал Фрида на руках. Нет никаких сомнений, что некоторые мои друзья, возможно, все, точно знали, кто эти трое рядом со мной: не просто цельные люди, но цельные люди истинной крови. Они были членами изгнанной королевской семьи Эмписа, и за исключением, возможно, обезумившей Йоланды и отшельника Бёртона, они были последними из рода Галлиенов.
Позади беглецов стояли шестьдесят или семьдесят серых людей, некоторые с факелами и с торпедообразными фонарями, похожими на тот, что Перси оставил для меня. Среди них я увидел кое-кого знакомого. Радар уже подбежала к ней. Я тоже приблизился, едва осознавая, что изуродованные люди, которые были прокляты Элденом – или существом, которое верховодило им, – падали на колени вокруг меня, прикладывая ладони ко лбу. Дора также попыталась встать на колени. Я ей не позволил. Я обнял её, поцеловал в обе серые щёки и в уголок рта-полумесяца.
Я подвёл её к Вуди, Клаудии и Лии.
– ЗАКРОЙТЕСЬ ИМЕНЕМ ЛИИ ГАЛЛИЕН! – проревела Клаудия.
Ворота начали медленно закрываться, механизм внутри застонал, словно от боли. Пока они закрывались, я увидел огромную фигуру, спускающуюся большими шагами по центральной улице. Над ней и вокруг неё кружились облака бабочек, некоторые даже освещали её плечи и массивную голову, но это не был ночной страж, и фигура просто игнорировала атаки бабочек. Когда ворота преодолели половину пути на своей скрытой направляющей, великанша издала такой громкий и ужасный вопль горя, что все, кроме Клаудии, зажали уши.
– МОЛЛИ! – закричала Хана. – О, МОЯ МОЛЛИ! О, МОЯ ДОРОГАЯ, ОТЧЕГО ТЫ ЛЕЖИШЬ ТАК НЕДВИЖНО?
Она склонилась над своей мёртвой дочерью, затем поднялась. Нас было много перед закрывающимися воротами, но она смотрела именно на меня.
– ВЕРНИСЬ! – Хана подняла кулаки, похожие на валуны, и потрясла ими. – ВЕРНИСЬ ТРУС, ЧТОБЫ Я МОГЛА УБИТЬ ТЕБЯ ЗА ТО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ С МОЕЙ ПРЕЛЕСТЬЮ!
Затем ворота закрылись, скрыв из вида скорбящую мать Рыжей Молли.
7
Я взглянул на Лию. Этим вечером на ней не было ни синего платья, ни фартука. Она оделась в тёмные брюки, заправленные в высокие кожаные сапоги, и стёганый синий жилет с бабочкой-монархом, королевским гербом Галлиенов, с левой стороны, над сердцем. Вокруг талии был широкий пояс. На одном бедре висел кинжал, на другом, в ножнах – короткий меч с золотой рукоятью.
– Привет, Лия, – сказал я, вдруг смутившись. – Я очень рад тебя видеть.
Она отвернулась, не подав виду, что услышала – она могла быть так же глуха, как Клаудия. Её безротое лицо было непроницаемым.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Собрание. Снаб. Не диснеевский принц. Принц и принцесса. Договор.
1
очень хорошо помню две вещи о нашем собрании. Никто не упомянул имя Гогмагог, и Лия ни разу не посмотрела на меня. Вообще.
2
Позже той ночью в ангаре собралось шесть человек и двое животных – в ангаре, где мы с Радар укрывались перед входом в Лилимар. Вуди, Клаудия и я сидели вместе на полу. Радар лежала рядом со мной, крепко прижавшись мордой к моей ноге, будто для пущей уверенности, что я снова не сбегу от неё. Лия сидела отдельно от нас, на ступеньках перед трамваем с надписью ПРИМОРЬЕ. В дальнем углу стояла Франна, серая женщина, которая прошептала «помоги ей» перед тем, как я покинул ферму «гудев». Франна гладила Фаладу по голове, засунутой глубоко в мешок с зерном, который держал Йота. Снаружи столпились остальные беглецы из Глубокой Малин, и ещё больше серых людей. Волки не выли; по-видимому, они не любили толпы.
Револьвер 45-го калибра мистера Боудича снова висел у меня на бедре. Клаудия, может, и глухая, но у неё было острое зрение. Она заметила блеск голубых камней в поясе с кончо, когда тот лежал глубоко в сорняках, обильно растущих с внешней стороны стены у ворот. Оружие нужно было почистить и смазать, чтобы быть уверенным в его надежности, но я собирался заняться этим позже. Я думал, что смогу найти всё необходимое на одном из заваленных бумагами верстаков в задней части ангара. Когда-то, в лучшие времена, здесь явно была ремонтная мастерская.
Вуди сказал:
– Змея ранена, но осталась жива. Мы должны отсечь её голову, прежде чем она сможет накопить яд. И ты должен повести, Чарли.
Он достал из кармана пальто блокнот и изящную перьевую ручку, и продолжая говорить, писал в нём так же быстро и уверенно, как любой зрячий человек. Он протянул его Клаудии. Она прочитала и энергично закивала.
– ТЫ ДОЛЖЕН ПОВЕСТИ, ШАРЛИ! ТЫ – ОБЕЩАННЫЙ ПРИНЦ! ПРЕЕМНИК АДРИАНА ИЗ ВОЛШЕБНОГО МИРА!
Лия коротко взглянула на Клаудию, затем снова опустила глаза, волосы закрыли её лицо. Её пальцы игрались с рифлёной рукоятью меча.
Я определённо никому ничего не обещал. Я был уставшим и напуганным, но было кое-что важнее этого.
– Допустим, ты прав, Вуди. Допустим, позволить Летучему Убийце накопить яд будет опасно для нас и для Эмписа.
– Так и будет, – тихо сказал он. – Так и есть.
– Даже в этом случае я не поведу толпу почти безоружных людей в город, если ты об этом. Половина ночных стражей может быть и мертва, их изначально было не так уж много…
– Да, – согласился Вуди. – Большинство умерло настоящей смертью, а не остались полуживыми на службе у монстра.
