— Она была любовницей автора «Семи минут».
— Вы шутите! Наша Кэти? Эта маленькая славная старушка? Господи, вот так смотришь годами на людей и ничего о них не знаешь. В такое трудно поверить, когда видишь эту бабушку в кресле-каталке.
Что-то привлекло внимание Барретта… Кресло-каталка. Он вновь подтвердил свою репутацию сомневающегося человека.
— Почему она в кресле-каталке, мисс Джефферсон? Она ходит?
— Сейчас уже нет. Когда несколько лет назад я пришла в санаторий, она ходила на ходунках после перелома бедра. Не успела Кэти встать на ноги, как опять упала, сломала то же самое бедро и едва не умерла от отека легких после операции. Наша Кэти оказалась крепкой и поправилась, зато сейчас она совсем не ходит. Жалко, знаете ли, потому что, когда вот так сидишь все время, кости становятся хрупкими, силы тают.
— Да, жалко, — согласился Барретт и задумался над сложностями с доставкой Касси в Лос-Анджелес. Мистер Холлидей мог бы одолжить им на несколько дней Эвис Джефферсон, чтобы та присматривала за главной свидетельницей защиты. С каждым новым шагом, с каждым новым словом Касси Макгро становилась все реальнее и реальнее. — А чем она занимается целыми днями? Смотрит телевизор?
— О, она очень мало смотрит телевизор. Ей просто нравится сидеть, дремать и думать, как большинству наших пациентов. Мне иногда интересно, о чем они думают? Я ее раз спросила, но она улыбнулась своей прекрасной доброй улыбкой и ничего не ответила. Жаль, что я не знаю.
— Вероятно, о своей молодости и прошлом. Пожилым людям больше не во что играть.
— Может, да, а может, и нет, — сказала мисс Джефферсон. — Едва ли она много думает о прошлом.
Они дошли до дверей в комнату отдыха.
— Как жаль, что Кэти, или Касси, или как там вы ее называете, почти ничего не помнит.
— Ничего не помнит? — Майк Барретт остановился как вкопанный. Эта мысль ни разу не пришла ему в голову. Это было единственное препятствие, которого он не предвидел, и сейчас он стоял, словно пропустив нокаутирующий удар. — Вы хотите сказать… что она совсем ничего не помнит?
— Она старый человек, — ответила мисс Джефферсон. Потом, увидев выражение лица Барретта, отпустила ручку полуоткрытой двери. — В чем дело?
— Именно на ее память я и рассчитывал.
— Какая жалость! Вы хотите сказать, что она не поможет вам?
— Не поможет, если не сумеет вспомнить свое прошлое.
— Ах, какая жалость! Тогда я не стану брать у вас деньги.
— Нет, вы нашли ее и заслужили деньги. Но кто же мог знать, что у нее старческий склероз? Хотя можно было бы и догадаться. Днем мистер Холлидей показал всем открытку и фотографию, но никто не вспомнил. Касси, наверное, посмотрела на них, но тоже ничего не вспомнила. И все же… — Его вдруг осенило. — Мисс Джефферсон, скажите мне одну вещь. Открытку она подписала сама. Она вспоминает и защищает Джадвея и «Семь минут» и называет себя другом Джадвея. Она вспомнила события почти сорокалетней давности, когда диктовала. Как вы можете объяснить это?
— Вы просто никогда не сталкивались со старостью, мистер Барретт. Старые люди в подавляющем большинстве такие же, как ваша Касси. Сосуды головного мозга постепенно твердеют. Сначала человек теряет ощущение времени. Память мало-помалу ухудшается, пока не исчезает окончательно. Бывает такой склероз, когда больной даже не может вспомнить, кто он. Конечно, Кэти еще не дошла до этого, но она уже близка к полному склерозу. Однако у многих пожилых людей наблюдается одно странное и любопытное явление. Бывают дни, когда они могут вспомнить, что произошло пятьдесят лет назад, но не помнят, с кем только что встречались или что ели пять минут назад. В другие дни они могут вспомнить совсем недавние события, но напрочь забывают прошлое. Один врач сказал, что большую часть времени их мозги похожи на лошадиные. Он имел в виду, что, если лошадь что-нибудь сделает не так и вы накажете ее, то через десять минут она уже забудет, в чем провинилась. Лошадь знает только то, что происходит с ней в данную секунду. Обычно наша Кэти в таком же состоянии.
— Но открытка, мисс Джефферсон.
— Наверное, был один из дней, когда ее память обострилась. Каждый месяц, возможно, у нее выпадает пара таких дней или несколько часов. Объяснить эту открытку легко. Когда я или другая сестра видим, что ее память обостряется, мы пользуемся моментом и читаем ей газеты и журналы, которые оказываются под рукой, чтобы она знала, что происходит в мире. Наверное, то же самое произошло с этой почтовой открыткой… Когда она была написана?
— Около двух с половиной недель назад.
— Значит, скорее всего, в тот день туман ненадолго рассеялся, и я, или кто-то другой, прочитала ей передовицы разных газет, может, новости о политике, убийствах или что-нибудь интересное вроде вашего сексуального процесса. Ей прочитали отчет из зала суда, он запал ей в голову, и Кэти вспомнила Джадвея и его книгу. Потом чтица ушла по своим делам, а ее место занял один из добровольцев, которые помогают пациентам. Кэти еще не забыла, что ей читали, попросила написать открытку и продиктовала текст. Помощник все написал и отправил открытку. Вот и все.
Так оно, скорее всего, и было, и сейчас Барретт понял это. Его надежды, как и память Касси, улетучились. Но по несколько часов один-два дня каждый месяц она многое помнит, и поэтому крошечная надежда еще теплилась.
— В каком она состоянии сегодня? — спросил он.
— Не знаю, я еще не разговаривала с ней. Давайте посмотрим. Она сидит в кресле за дальним столиком у двери во двор. Пойдемте, я представлю вас.
Эвис Джефферсон и Майк Барретт вошли в комнату отдыха. Они миновали группу стариков у включенного цветного телевизора, и Майк Барретт впервые увидел легендарную Касси Макгро.
Он был готов ко всему, но все же понимал, что к такому нельзя подготовиться безупречно. Он понимал, что больше нет очаровательного мальчишки-пострела с Левого берега, так же как нет тридцатых годов, но в глубине души надеялся на чудо. Но хотя бы взглянуть на очаровательную пожилую леди со следами былой красоты и богемным прошлым.
Майк Барретт увидел жалкое подобие женщины. Старушка в большом светло-синем халате, которая наверняка выглядела старше своих лет, с белыми, как снег, непричесанными волосами, тусклыми глазами, впалыми щеками, несколькими жесткими седыми волосинками на подбородке, сморщенной тонкой шейкой, морщинистыми ручками, покрытыми синими венами, и распухшими ногами, сидела за круглым столиком и смотрела не на восковые фрукты в центре стола, не на дворик и даже не внутрь себя.
Любовница Джадвея, страстная, дарящая любовь героиня самой запретной книги в истории человечества, Касси Макгро смотрела в никуда.
Барретт положил уже ненужные красные розы на соседний стул. Мисс Джефферсон взяла его за руку, обвела вокруг стола и поставила перед Касси.
— Привет, Кэти, как дела? — спросила негритянка и потянула Барретта. — Кэти, посмотрите, какого красивого мужчину я вам привела. Это мистер Барретт. Он прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы повидаться с вами. Правда, здорово?
