Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
В то время в RAND практически отсутствовали женщины-специалисты с допуском к секретной информации. Единственными исключениями на моей памяти были Нэнси Нимиц – советолог и дочь адмирала Честера Нимица, Элис Хсэ – аналитик-китаевед, да еще Роберта, жена Альберта Уолстеттера, – историк, которая тогда занималась исследованием причин, по которым нападение Японии на Перл-Харбор и наши ВВС на Филиппинах в декабре 1941 г. оказалось таким неожиданным{40}. Ее предварительные выводы, которые все мы внимательно изучали тем летом, очень сильно повлияли на наши представления о том, что именно мы пытаемся предотвратить.
В мое первое лето в RAND я работал по 74 часа в неделю, изучая результаты секретных исследований и аналитических заключений до поздней ночи, чтобы вникнуть в суть проблем и отыскать возможные решения. Я занимался поиском идей, которые позволили бы нам сорвать планы советских аналогов RAND и сделать это своевременно, чтобы не допустить ядерного Перл-Харбора. Или хотя бы отсрочить его. Разведсводки ВВС, к которым я впервые получил доступ, и мрачные представления о Советах, господствовавшие среди моих коллег и в разведывательном сообществе, в целом не позволяли поверить в то, что мир может долго избегать ядерного холокоста. Ален Энтовен и я были самыми молодыми сотрудниками департамента. Ни один из нас не соблазнился на участие в очень щедром пенсионном плане, который предлагала RAND. Мы просто не верили в свои неполные 30 лет в то, что у нас есть шанс дожить до пенсии.
Мне особенно запомнилась одна августовская ночь в предоставленном в мое распоряжение кабинете с окнами, смотревшими на океан. Ночь была безлунной, почти 00:00 по местному времени, и океан за моими окнами лежал в темноте. Я читал аналитическую справку об оптимальных, с точки зрения Советов, условиях нанесения неожиданного удара. Из нее следовало, что ключевым моментом должен быть удар с использованием МБР и бомбардировщиков по базам ВВС на нашей территории в сочетании с тщательно скоординированными ударами крылатыми ракетами с подводных лодок по базам на океанском побережье и по командным центрам (в обход наших радаров на севере и исключая сигналы предупреждения в результате очень малого времени подлета).
С учетом того, что их подводным лодкам нужно всплыть для этого, и принимая во внимание погодные факторы, идеальным временем для атаки, как говорилось в справке, являлась безлунная ночь в августе, около 00:00. Я вгляделся в темноту океана за окном, а потом посмотрел на часы. Меня в буквальном смысле била дрожь, а волосы на затылке встали дыбом.
В ситуации, описанной в этих исследованиях и в разведсводках (особенно тех, что поступали из ВВС), сдерживание казалось единственно возможным средством, которое, однако, не устраняло неопределенность. Если верить этим секретным оценкам, то мы имели дело с сильным противником, который не жалел сил на наращивание ядерных вооружений, с тем чтобы полностью лишить нас возможности ответа и получить безраздельное глобальное господство. Ни один вид обычного американского оружия не способен выдержать ядерную атаку и не позволял нанести ответный удар такого масштаба, который может надежно удержать противника от вероломного нападения. Ничто не могло сдержать противника, кроме способности нанести опустошительный гарантированный ответный ядерный удар: способности, которая не исчезает даже после тщательно спланированного первого ядерного удара.
Как подчеркнул Уолстеттер на брифинге в штаб-квартире ВВС, наши возможности по предотвращению советского удара по Соединенным Штатам определяются не величиной нашего наступательного потенциала до войны, а тем, как Советы оценивают нашу «способность нанесения второго удара» в ответ на их первый удар. Какая не теряющая боеспособности разрушительная мощь требовалась для их сдерживания? Это зависело от обстоятельств и альтернатив, описываемых Уолстеттером. Любые потенциальные альтернативы первому советскому удару в тот момент выглядели очень негативно для СССР: это могло быть сокрушительное поражение в региональной войне или возможный ядерный удар США в случае эскалации конфликта в Европе. Как и мы, Советы должны были выбрать что-то из серьезных рисков. В заключении секретного «исследования уязвимости» R-290 Уолстеттер, как один из его авторов, утверждал, что наши тогдашние стратегические силы
«не могли обеспечить такой же уровень потерь{41}, как понесенные Россией во время Второй мировой войны, – потерь, от которых она оправилась только через несколько лет. Это вряд ли можно считать “несомненным” сдерживанием, которое будет необходимо нам в определенных предсказуемых ситуациях».
Выводом – в котором никто в RAND ни разу не усомнился за время моей работы там – было то, что адекватным средством сдерживания Соединенные Штаты должны считать гарантированную способность уничтожить ответным ударом более 20 млн советских граждан, т. е. столько, сколько СССР потерял во время Второй мировой войны. Это означало, что мы работали над обеспечением гарантированного ответного геноцида, хотя никому из нас в то время даже мысль такая не приходила в голову. По правде говоря, с учетом моего сильного внутреннего протеста против сплошной бомбардировки городов обеими сторонами в период Второй мировой войны участие в исследованиях, нацеленных на запугивание русских тотальным уничтожением в случае нападения на нас, выглядело парадоксальным. Однако в этом была своя логика. Аналитические заключения людей, которые стали моими учителями и ближайшими коллегами, убедили меня – как Сциларда и Ротблата поколением ранее – в том, что это не только лучший, но и единственно возможный путь предотвращения большой ядерной войны в ближайшем будущем.
Когда мой бывший научный руководитель в Гарварде узнал в 1959 г. о моем намерении вернуться в RAND на постоянную работу, он с горечью заметил, что я «продался» (как экономист) за высокую зарплату. Я возразил ему, что после всего, с чем мне пришлось познакомиться прошлым летом в RAND, я согласился бы работать там даже бесплатно. И это было правдой. Я не мог представить себе более важного дела на поприще служения человечеству.
Глава 2
Управление и контроль
Предотвращение катастрофы
В RAND, учитывая свою долгую специализацию на теории принятия решений, я выбрал область, которая казалась на тот момент недостаточно проработанной и в то же время важной: управление ядерными силами ответного удара высшим командным составом и особенно президентом.
Большинство моих коллег занимались исследованием уязвимости стратегических систем ядерного оружия, баз и транспортных средств, а также возможностей ее уменьшения. Я присоединился к небольшой группе{42}, которая изучала проблему уязвимости и надежности «нервной системы» вооруженных сил: командных пунктов, процессов информирования и принятия решений на разных уровнях, средств связи, систем предупреждения и сбора разведданных.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
