В тот день барон Гуго долго сидел во дворике и наедине с собой читал и перечитывал обращенные к нему слова старого товарища. Когда вокруг него начали вытягиваться вечерние тени, он решил, что не стоит спешить с выводами. Maргарита станет считаться его новой дочерью — столь долго, сколько потребуют обстоятельства, а пока оба они будут ждать известий от Стефана Сен-Клера.
Тем не менее три последующих года из Англии не приходило о нем никаких вестей. Никто даже не мог с уверенностью сказать, чем закончилось нашествие шотландцев с севера. На юге острова нормандцам пока удавалось удерживать власть, и это ни для кого не было секретом. Остальные подробности были крайне недостоверными, и, поскольку на то была воля Вильгельма Рыжего, никто не осмеливался вызывать на себя его гнев.
Не ведая, жив или умер его друг, барон Гуго взял на себя отправление всех родительских обязанностей по отношению к Маргарите и к концу ее годичного пребывания в его замке относился к ней точно так же, как и к другим своим дочерям. Осенью 1092 года он без колебаний решился устроить ее брак с Пейном Мондидье, сочтя его превосходной для нее партией, несущей всяческие выгоды обеим сторонам, и зная, что ее отец поддержал бы такое предприятие. Жених с невестой, конечно, были далеки от той влюбленности, что давно поразила Луизу де Пайен и Сент-Омера, но им нравилось общество друг друга, они много времени проводили вместе, и все решили, что таких отношений вполне достаточно для создания крепкой и счастливой семьи.
ГЛАВА 5
Для молодых триумвиров наступила безмятежная пора. Двое из них были удачно женаты и вполне довольны жизнью, а их супруги стали им ближайшими поверенными. Гуг, пока остававшийся холостым, радовался, что теперь может уделять орденским штудиям сколько угодно времени, поскольку у приятелей, ранее отвлекавших его от занятий, теперь появились новые обязанности.
Идиллия подошла к концу, когда майским вечером 1093 года Годфрей и Пейн вместе явились в покои Гуга. Вид у обоих был озадаченный и растерянный. Гуг сразу понял, что случилось нечто непоправимое, поэтому сразу отложил книгу в сторону и вскочил.
— Что такое? Что с вами? Что случилось?
Годфрей с Пейном переглянулись — виновато, как подумалось Гугу, — но никто из них не решался заговорить первым. Годфрей пожал плечами и упал на скамью у окна. Привалившись к стене, он снова поглядел на Пейна и только потом смог взглянуть в глаза Гугу.
— Они все знают, — произнес он.
— Кто «они» и что знают?
Ответа Гуг не дождался и в нетерпении вновь обратился к друзьям:
— Я что, должен угадывать? «Они все знают» — понимай, как хочешь! Вы что, оба рехнулись? Кто знает и что знает — объясните наконец!
Пейн прокашлялся:
— Девчонки, Маргарита и Луиза. Знают об ордене.
— Что-что?
Недоверие и ошеломление, прозвучавшее в этом коротком вопросе, повергло обоих друзей в неловкое продолжительное молчание, но Годфрей вскоре не выдержал и пробормотал:
— Знают, да… Они что-то обсуждали меж собой, делились догадками, сравнивали свои предположения и дошли до того, что спросили у нас напрямую, чем мы занимаемся на собраниях.
— Боже правый… — Слова застревали у Гуга в горле, настолько глубоко он был потрясен. — Что же вы наделали! Как вы оба могли забыть о своих клятвах? Разве для вас они не так уж и страшны, а обещанные кары за предательство — недостаточно ужасны?
— Гуг, мы ничего такого не делали — ни о чем не забывали и ничего не говорили. Никому из нас и в голову не пришло болтать лишнее за пределами тайных покоев. Поверь, мы расспросили друг друга с пристрастием, надеясь вспомнить хоть какие-нибудь подробности, но оказалось, что никто из нас никогда и словом не обмолвился об ордене.
— И тем не менее ваши жены прознали о нем. — Гуг замолчал, изучая скорбно вытянувшиеся лица друзей. — А когда вы это обнаружили? Когда они к вам обратились с тем вопросом? Давно?
— Сегодня, — ответил, отводя глаза, Годфрей. — Днем, всего с час назад. И мы сразу пришли к тебе.
— А что они хотели узнать? Не торопитесь, подумайте хорошенько. Что именно им было нужно?
Пейн растерялся, покачал головой:
— Я… понятия не имею… не помню. Меня сковал такой ужас, когда я понял, о чем речь, что я стоял как громом пораженный. Помню только, что сразу подумал: «Они все знают. Но откуда?»
