Боюсь, миссис Уоррен так до сих пор и не успокоилась.
Я не делала этого, мама, — разревелась Джорджия, со стукомпоставив кружку на стол гак, что горячий шоколад плеснул через край.
Знаю, что не делала, — мягко ответила ее мать. Онапокусывала нижнюю губу. — Уверена, что ты никогда не сделала бы ничего подобного,Джорджия. Но у тебя есть хоть какие-то догадки, кто это сделал?
Джорджия хотела глотнуть шоколада, но, поперхнувшись,отодвинула от себя кружку.
Мам, ты не думаешь, что Стелла...
Миссис Буншофт вздохнула.
Не знаю... В последнее время с твоей сестрой творятсякакие-то странные вещи. Но тайком перебежать под дождем через улицу и подвеситьмалыша на шторах...
После обеда она пристала ко мне с вопросом, куда я иду, —сообщила Джорджия. — Ей непременно нужно было знать.
Глаза миссис Буншофт задумчиво сузились. Потом ее взглядтяжело опустился на Слэппи, все еще валявшегося на стойке.
— С тех пор как в доме появилась эта кукла... — начала она.
Джорджия захлопала глазами.
Что? При чем тут Слэппи?
...происходят такие ужасные вещи, — закончила ее мать. Онапридвинула стул, села напротив дочери и сжала ее руки. — С тех пор как тыпринесла в дом этого болванчика, с твоей сестрой происходит что-то неладное.Думаю, она и раньше тебе завидовала. Но с тех пор как ты принесла в дом этукуклу...
Мама, ты не можешь в этом винить Слэппи! — запротестовалаДжорджия. — Стелла никогда в жизни не интересовалась марионетками ичревовещанием. Никогда!
Миссис Буншофт, насупив брови, посмотрела на Слэппи.
Джорджия, может, ты уберешь его на какое- то время? Ну, кпримеру, спрячешь в чулан...
Но, мама...
Совсем ненадолго, — добавила миссис Буншофт. — Только до техпор, пока нам не удастся привести Стеллу в себя. — Она вздохнула. — Если еепроблемой является твоя кукла, возможно, нам всем будет немного проще, если накакое-то время ты уберешь Слэппи.
«Ни за что! — подумал Слэппи. Его окатила волна ужаса. —Если они запрут меня в чулан, мне конец! Я покойник! Мне тогда ни за что неуспеть совершить три добрых дела. И проклятие Джимми О'Джеймса покончит со мнойнавсегда. Ну что ж, в таком случае у меня нет выбора.
Я должен разобраться со Стеллой. Пока она отирается рядом ипакостит, у меня нет ни малейшего шанса».
Мама, я сейчас не могу убрать Слэппи! — затрясла головойДжорджия. На глазах у нее выступили слезы. — Я так много работала над номером.Это просто несправедливо!
Миссис Буншофт выпрямилась. Вдруг стало заметно, как онаизмучена.
Обещай хотя бы подумать об этом, ладно, Джорджия? —попросила она устало. — Уверена, ты тоже хочешь, чтобы у нас все наладилось.Подумай об этом.
Хорошо, мамочка, — согласилась Джорджия. Она допилашоколад, подобрала со стойки Слэппи и направилась к себе наверх.
Что же нам делать, Слэппи? С чего это мама решила всю винувзвалить на тебя? — спросила она его, поворачивая лицом к себе. — Ты ведь ни вчем не виноват.
Она аккуратно усадила Слэппи на пол в изножье своей кровати.
«Я-то знаю, что буду делать», — подумал Слэппи.
Он дождался, пока Джорджия заснула. Потом встал, сжал своидеревянные пальцы в тугие, твердые кулачки.
И направился через коридор к комнате Стеллы.
25
Бесшумно пробираясь в темную комнату, Слэппи обдумывал, каклучше покончить со Стеллой.
Удавить ее? Или задушить подушкой?
«Да, я злой, дальше некуда, — говорил он себе. — И темгоржусь. Кукольник, смастеривший меня, был злым колдуном. Так, по крайней мере,было написано в его дневнике.
Я сделан из досок украденного гроба. А когда кукольникумер, все его зло переселилось в меня. Именно оно и поддерживает во мне жизнь.Зло и жизнь для меня — это одно и то же.
Он подарил мне жизнь. И теперь, чтобы сохранить ее, ядолжен использовать зло. Прости, Стелла. Знаю, это будет ударом для всей семьи.Знаю, им будет тебя не хватать. Но когда твоя сестра Джорджия, оплакивая тебя,будет лить слезы, я утешу ее.
И это засчитается мне как доброе дело. Я буду жить! Чего бымне это ни стоило!»
Он подкрался к кровати Стеллы. Ее одеяло сбилось на серединупостели, простыню она натянула себе на голову.
«Прощай, Стелла», — подумал он с горечью и, схватив крайпростыни, начал тянуть ее вниз.
И тут внезапная вспышка света ослепила его. У негоперехватило дыхание.
Голос за спиной — голос Стеллы — прокричал:
— Я поймала тебя!
26
Перед глазами Слэппи заплясали большие белые и желтые пятна.Моргая, он попытался избавиться от них. Потом резко повернулся. В глубинекомнаты стояла Стелла. В руках она держала фотоаппарат «полароид».
Я поймала тебя, Слэппи, — торжествовала она.
Эй!.. — Он задохнулся.
И теперь я смогу это доказать! — Она высоко подняла надголовой бумажный квадратик. — Теперь мама поймет, что я говорила правду!
Слэппи таращился, остолбенев от ужаса.
«Да что с ней? Неужто она и правда полагает, что можетсправиться со мной?»
С яростным криком он бросился на девочку. Она отшатнулась,покачнулась. И сильно ударилась о тумбочку. Выхватив фотоаппарат у нее из рук,Слэппи вскинул его над головой, готовый с размаху швырнуть его... Но Стеллауспела перехватить камеру. Слэппи снова кинулся на нее, сбил с ног и вспрыгнулей на грудь. Стелла выпустила снимок из рук, и он залетел под кровать. Онивырывали друг у друга фотоаппарат.
Тебе конец! Конец тебе, ссслышишшшь, — шипел Слэппи.
Он замахнулся на нее деревянным кулаком, но тут вспыхнулалампа.
Слэппи упал без движения.
Стелла! — воскликнула миссис Буншофт. Она смотрела нараспростертую на полу дочь, которая крепко сжимала болванчика. — Стелла!
В комнату вошла Джорджия, протирая заспанные глаза:
Что тут происходит?
Этот болван вошел сюда! — взвизгнула Стелла. — Он напал наменя!
Пожалуйста, не говори так, доченька, — взмолилась миссисБуншофт. — Заклинаю тебя!
Это же обыкновенный деревянный болванчик! — вскричала Джорджия.— Опять ты за свое! Оставь, наконец, свои глупости, Стелла?! Это просто большаякукла. Ее смастерили. Она не может ни ходить, ни говорить. И ты это знаешь. Тызнаешь, что я говорю правду!
