Книга Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР - Андрей Елпатьевский

Эстебан-Инфантес, Дионисио Ридруэхо – участники Голубой Дивизии, создатели источников о ней. Серьезные научные исследования о дивизии появились в Испании лишь в начале XXI века. Остановимся на двух известных нам исследованиях.

Уже в XXI веке серьезное, глубокое исследование, посвященное истории создания, деятельности, анализу судеб Голубой Дивизии опубликовано испанским историком, профессором Барселонского университета Ксавьером Морено Хулиа[49].

Автор, родившийся в 1960 г., посвящает книгу родителям – Педро Морено Гамбу (1930 г. р.) и Монтсеррат Хулиа Ферран (1936 г. р.) Во введении он пишет, что Голубая Дивизия забыта историками, и хотя ей посвящено более ста работ, почти все они носят биографический или романтический характер, с чем, по нашему мнению, нельзя не согласиться. В качестве основных источников своего труда он называет документы фалангистского происхождения – из Генерального архива Государственной Администрации в Алькала де Энарес, а также материалы военного характера – из Военно-исторической службы в Мадриде и в Авила, и из местных архивов. Политическая информация не фалангистского характера получена им в архивах Канцелярии Правительства в Мадриде и Министерства иностранных дел в Паласио де Санта Крус (С. XII–XIII). Упоминает он также немецкие архивы.

В первой главе рассматриваются отношения между Франко, Фалангой и Армией в месяцы, предшествующие формированию Голубой Дивизии. «В июне 1941 г. тысячи испанцев, пострадавших от Революции, имели еще незарубцевавшиеся раны. Тюрьмы, лагеря, прогулки с или без выстрела в затылок были еще в памяти многих. Поэтому, когда во вторник 24 июня под влиянием немецкого вторжения в СССР Серрано Суньер во весь голос проклял Советский Союз, многие, и особенно самые молодые, интерпретировали это как вступление во вторую и окончательную фазу нашей Гражданской Войны. Следовательно, Голубая Дивизия была, прежде всего и в особенности, дочерью Гражданской Войны… Имелись, наконец, 45 000 личных резонов у каждого молодого человека, записавшегося если не в фалангисты, то в военные, и которые привели его в Голубую Дивизию. Многие из них, если не большинство, пожертвовав всем, стали уже частью необратимого прошлого, которое покоится на наших кладбищах или в русской степи» (С. 5 – 6) – такой грустной сентенцией начинает К. Морено свое исследование. Он пишет, что Риббентроп был сторонником давления на Испанию, с тем чтобы склонить ее к участию в войне, чего не поддерживал немецкий посол в Испании Шторер, видевший, насколько ограничены возможности страны после двух лет, прошедших с окончания Гражданской Войны. (С. 14)

Мы опускаем подробный анализ политических причин создания Голубой Дивизии и перейдем к описанной во второй главе истории ее зарождения, которая представляет для нас определенный интерес с точки зрения выяснения реакции испанского общества на начало Великой Отечественной войны.

Подробно, практически по часам, описываются события за несколько дней до нападения Германии на СССР со ссылками, в частности, на аккредитованных в Германии испанских журналистов Рамона Гарригу и Пенелью де Сильва. Последний пишет о радости, господствующей в ведомстве Риббентропа, и эйфории среди литовских, латвийских и эстонских журналистов. Риббентроп начал свое выступление перед прессой с утверждения, что дело идет об «освобождении» миллионов, которые в Советском Союзе влачат нищенскую жизнь, что вызвало аплодисменты присутствующих (С. 63). Морено замечает, что Лондон был единственной европейской столицей, которая официально подняла свой голос против германской агрессии в отношении СССР (С. 64).

Он пишет, что «до сих пор мы не знаем, по крайней мере, с научным обоснованием, кому именно пришла в голову идея сформировать контингент добровольцев для участия в борьбе с Советским Союзом. Никто не хотел взять это на себя, и, пожалуй, не сохранилось документальных свидетельств этого. Мы знаем, что это пришло в голову фалангисту или их маленькому ядру, и можно назвать по крайней мере два имени: Рамон Серрано Суньер и Дионисио Ридруэхо… В любом случае, идея эта возникла еще до того, как само германское вторжение совершилось» (С. 65). Известно, что Серрано Суньер взял на себя инициативу реализовать идею, что и было осуществлено с 22 по 26 июня 1941 г.

В 6 часов утра 22 июня Серрано Суньер получил из Берлина телефонограмму о начале вторжения на советскую территорию и сразу направился к Франко, которому сообщил о желании FET-JONS[50]принять участие в этом вторжении большой группой добровольцев, против чего Франко не возразил (С. 66). После встречи с Франко Серрано отправился в немецкое посольство и сообщил послу Штореру, что Франко желает послать в Германию несколько боевых единиц добровольцев в знак признательности за помощь, оказанную в Гражданскую Войну. Это пожелание должно было расцениваться единственно как жест солидарности, но не как заявление о вступлении в войну, которое не могло быть осуществлено до наступления соответствующего момента.

Радио опередило прессу сообщением о германском вторжении, и «немедленно тысячи испанцев начали страстно мечтать об уничтожении коммунизма, не скрывая своей радости. Другие молчали или были растеряны, осторожно проявляя свое недовольство случившимся и оценивая вторжение как проявление алчности Гитлера» (С. 67). Морено пишет о разногласиях между фалангистами и военными по поводу состава предполагаемого контингента: военные считали, что все, кто сражался против коммунизма в Гражданскую Войну, имеют равное право участвовать в конфликте (С. 68). Это проявилось на заседании Государственного Совета 23 июня, где Серрано подчеркивал, что воевать будет не нация, не Испания как государство, но лишь испанцы, которые имеют право быть германофилами и добровольцами, и что это не должна быть дивизия испанской Армии (С. 69). Была выдвинута идея о смешанном фалангистско-военном корпусе под командованием армейских офицеров (С. 70). 24 июня в 9.20 утра немецкий посол получил телеграмму Риббентропа, в которой выражалось удовлетворение Правительства Рейха по поводу фалангистских добровольцев и уверение, что они будут хорошо приняты в Вермахте (С. 71). В этот же день Франко сообщил Серрано о своих намерениях: в Россию пойдут фалангисты, но обязательно под командованием военных (С. 72). И в этот же день Серрано Суньер произнес свою речь с балкона, в которой была фраза: «Уничтожение России есть требование Истории и будущее Европы»; много позже он уточнил, что под «уничтожением» имел в виду советскую власть, но не русский народ (С. 75). Тогда же Государственный Совет решил, что добровольцы пойдут в фалангистских голубых рубашках и под знаменем Фаланги, хотя и в форме Армии. Офицеры и унтер-офицеры все будут из бывших участников Гражданской Войны; в воздушные силы также будет набрана рота добровольцев. Серрано заверил, что уже через неделю будет возможно формирование частей, и что их общая численность достигнет 50 000 человек (С. 77). 26 июня руководители Фаланги в провинциях получили циркуляр, в котором говорилось, что добровольцы должны быть членами Фаланги или военными в возрасте от 20 до 28 лет и пройти строгий медицинский осмотр. 75 % контингента должны быть из бывших участников Гражданской Войны и 25 % – остальные, «полностью оправдавшие себя на службе национального дела». Военные должны были записаться в течение 48 часов, фалангисты располагали временем до 2 июля. В итоге, после пяти дней, полных энтузиазма, порывов и напряженных дипломатических действий, начался набор добровольцев, сразу монополизированный Фалангой. Монополизированный только сначала, поскольку Армию в этом деле очень трудно было отодвинуть. Испанское соглашение с Германией стало превращаться в реальность. 27 июня 1941 г. пресса Испании объявила о создании Легиона добровольцев фалангистов для борьбы с Советским Союзом. На следующий день Военное Министерство издало декрет о наборе добровольцев из числа военных (С. 82). В этот же день Правительство утвердило контингент Дивизии в 15 000 человек и объявило, что скорее всего командование возглавит генерал Муньос Грандес, хотя также было названо имя Гарсии Балиньо (С. 84). 2 июля в полночь официально закончилось зачисление добровольцев в Голубую Дивизию по всей Испании (С. 93), хотя неофициально оно продолжалось еще несколько дней. По мнению К. Морено, никогда еще испанское боевое соединение не имело столь высокого интеллектуального уровня, какой был у Голубой Дивизии в 1941–1942 гг. (С. 94). Большое внимание уделяет Морено участию в Голубой Дивизии русских эмигрантов, что будет рассмотрено ниже.