Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
О последнем земном дне Шостаковича осталось подробное воспоминание Галины Соболевой: «После панихиды гроб вынесли по центральному проходу. Черный с белым, он был вынесен на плечах композиторов. Д.Д. в последний раз покидает столь дорогой ему Большой зал.
На улице военный оркестр играет “Грезы” Шумана. Под эту мелодию гроб вносят в специальную машину.
“Зеленой улицей” проехали мы до Новодевичьего кладбища. Здесь уже расставили на всем протяжении главной аллеи привезенные раньше венки. На площади оркестр военных музыкантов играет похоронный марш Шопена. Последние минуты прощания.
Выступают Отар Тактикашвили и Андрей Петров, родные прощаются с Д.Д… поднялся ветер, закрапал дождь, раздались ужасные звуки забиваемых в гроб гвоздей. Крышка навсегда закрыла великого человека.
Вот на плечах композиторов его понесли на старое кладбище, вглубь, направо. Там, под раскидистой рябиной и сиренью, лихие могильщики в синих блузах… очень ловко подхватили гроб и мигом опустили на постромках вниз.
Ирина Шостакович только успела взмахнуть рукой и схватиться за подбородок.
Публика стала расходиться. Мы вышли с кладбища и увидели, как милиция сняла охрану улиц. Тотчас к кладбищу устремилась огромная толпа народа. Но ворота Новодевичьего были закрыты. На видном месте висело объявление: “14 августа Новодевичье кладбище закрыто для посещения”».
* * *
Первой женой и матерью двоих детей великого композитора стала Нина ШОСТАКОВИЧ (1909–1954), ее могила находится здесь же.
По воспоминаниям дочери композитора, Галины Дмитриевны, Нина Шостакович находилась в Армении, когда ей стало плохо. Это случилось зимой 1954 года.
Когда позвонили из Еревана, Дмитрий Дмитриевич был на концерте, куда отправился туда просто как слушатель. Композитора отыскали в зрительном зале и сообщили, что жена попала в больницу, идет операция.
Дмитрий Дмитриевич с дочерью тут же отправились в Ереван. С аэродрома приехали в больницу, справились у врачей, как и что. Нина Васильевна была тогда без сознания. Стали решать вопрос, кто останется на дежурство у ее постели. И вот в этот момент, как вспоминала Галина Дмитриевна, подошел человек в белом халате и сказал, что Нина Васильевна только что скончалась.
Подробные воспоминания о последних днях Нины Васильевны оставила заслуженная артистка Армении Нина Акопова: «В первых числах декабря 1954 года в Ереване мне позвонила Нина Васильевна, сказала, что спустилась с Арагаца и что очень хочет, чтобы я зашла. Я пришла к ней. Мы вместе пообедали и вечером с Артемом Исааковичем Алиханяном поехали на концерт Александра Вертинского, который гастролировал в Большом зале Армфилармонии. Нина Васильевна была оживлена, весело рассказывала, как прекрасно на горе. “Снег, яркое солнце. Я сегодня лежала на снегу, смотрела на синее, синее небо, и было так тепло — чудо”, — говорила она. После концерта мы пили чай с пирожками — ничто не предвещало беды.
Утром меня разбудил телефонный звонок: “Наля, Нине Васильевне плохо, она, наверное, чем-то отравилась, приезжайте”. Я приехала, но дома ее не застала, соседи сказали, что ее увезла “скорая”.
Это было 4 декабря — накануне праздника Дня Конституции. Нина Васильевна лежала в палате в тяжелом состоянии, у нее были сильные боли. Врачи ничего толком не могли понять, что с ней.
Только в 11 часов вечера решили оперировать. Операция шла три часа. Наконец врачи вышли и молча, не глядя на нас, прошли в ординаторскую.
Проходя мимо меня, профессор Шариманян, очень известный в Армении хирург, спросил: “Кто вы ей?” — “Подруга”. — “Положение безнадежно, надо вызывать мужа и родных. У нее интоксикация. Операцию сделали поздно”.
Всю ночь я сидела около Нины Васильевны. Ее мучила жажда, но пить врачи не разрешали, я смачивала ей губы. “Мне хочется холодной воды со льдом и лимоном”, — сказала она.
Я старалась беззаботно отвечать ей, о чем-то спрашивать. Она говорила вяло, потом задремала. Но к утру ей стало опять хуже. Она потеряла сознание, у нее стала дергаться голова. “Это признак токсикоза”, — сказал врач.
Утром все поехали на аэродром встречать Дмитрия Дмитриевича. Я осталась с ней. Самолет прилетел вовремя, но никто из встречающих не решился сказать Дмитрию Дмитриевичу о ее состоянии. Ему сказали только, что Нине Васильевне сделали операцию.
Шостакович прилетел с Галей. Ей было лет 16. Часов в 12 дня они приехали в больницу. Вошли в палату и молча стояли у дверей, пораженные ее состоянием. Я опять смочила губы Нины Васильевны, она была без сознания.
“Да, да, — сказал Дмитрий Дмитриевич, — она хочет пить, у нее пересохли губы, надо еще их смочить водой”. Через полчаса нас попросили выйти из палаты. Мы прошли в кабинет главного врача, а через несколько минут вошел врач и сказал, что Нина Васильевна скончалась. Дмитрий Дмитриевич был испуган, подавлен, бледен. Он все время снимал и протирал очки. Девочка молча стояла рядом с ним, пораженная случившимся. Все вышли на улицу. Сели в машины. Дмитрий Дмитриевич сел в машину, в которой была я. Мы молчали, а Дмитрий Дмитриевич что-то все время говорил — как бы сам с собой.
На другой день я предложила Гале пойти побродить по городу. Дмитрий Дмитриевич захотел пойти с нами. Мы ходили на улицам Еревана, говорили о ничего не значащих вещах. Вспомнили, что в Армении удивительная певица Гоар Гаспарян. «У нее не голос, а инструмент, причем волшебный инструмент”, — сказал он.
Мы пришли к нам. Моя бабушка кинулась к Дмитрию Дмитриевичу, они обнялись. Дмитрий Дмитриевич сказал: “Вот мы с вами, Зоя Борисовна, и овдовели”.
Узнав о заключении вскрытия, Дмитрий Дмитриевич подошел ко мне с бумажкой в руках и сказал: “Наля, знаете, Нина Васильевна в жизни всегда была счастливой и на этот раз не узнала, что у нее обнаружили такую страшную болезнь — рак сигмовидной кишки”. Он надел на руку Гали браслет Нины Васильевны и сказал: “Пусть он приносит тебе счастье”.
Алиханян организовывал возвращение в Москву. Волновался, как их отправить — поездом или самолетом. Дмитрий Дмитриевич сказал: “Мне все равно”. Я заметила: “Артюша, конечно, поездом. Самолет — это риск, лучше не рисковать”. Он так и решил. А гроб с телом Нины Васильевны отправили самолетом».
На Новодевичьем Дмитрий Дмитриевич сказал: «Есть местечко и для меня». И действительно, спустя годы он был похоронен рядом с Ниной Васильевной.
Максим вспоминал, что день похорон был очень холодный, а у него не было теплой одежды. Накануне Дмитрий Дмитриевич попросил подругу своей скончавшейся жены, Анну Семеновну Вильямс, пойти с сыном в магазин и купить ему пальто. На кладбище Шостакович не позволил произносить речей, единственное, что было сказано: «Холодно очень. Очень холодно. Давайте разойдемся».
Потом были поминки, которые устроила домработница Феня. Как вспоминал Максим Дмитриевич, со смертью мамы отец потерял не только подругу и мать своих детей, она была его ангелом-хранителем, избавляла от бытовых хлопот и неудобств. Как могла, ограждала от хамства партийных чиновников, от унижений подневольной советской жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
