Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Я, постучав, отодвинул дубовую дверь:
— Макар Якимыч, можно?
Макар Якимыч — шеф и хозяин «Мебель-эксклюзив» — был для меня загадкой. Он удивительным образом сочетал в себе почти непрерывный кураж, доходящий до шутовства, с тонким тщательным воспитанием, которое трудно скрыть, и классическим образованием. Но где и кто его образовал, было тайной. Внешность Макар имел совершенно мужицкую, но через нее явственно проступала аристократически утонченная личность. Мне казалось, здесь таилось одно из двух. Или Макар прятал себя под личиной шута, или же в тяжелых конвульсиях в нем погибал артист. А может быть, то и другое. Но не было у нас человека, кто бы не уважал Макара.
— Можно, Саша. — Макар поднялся из-за стола, протягивая мне руку.
Он был наголо брит, в белом шелковом костюме. На груди блеснул орден «Мать-героиня». Пожимая руку, я всмотрелся в него — «Мать героина».
— Надумал, Саша? — перехватив мой взгляд, хохотнул Макар.
— Вы о чём?
— О Швейцарских Альпах.
— Надумал, Макар Якимыч.
— И отлично. Чуешь: старинный рыцарский зал, длинный, всегда, даже в солнечный день, мрачный, гулкое эхо под низким сводом, который незаметно переходит в стену и вдруг разверзается громадной пастью камина — жаровней с бараном на вертеле, отблеск пламени пляшет на старых решетках стрельчатых окон, за которыми ослепительные альпийские снега? Молодец, что напомнил, — заказываем… — Макар снял трубку.
— Я насчет «Обелиска».
— Мы его проверили уже, Саша.
— Не в этом смысле, Макар Якимыч. Подозрительно здесь…
— Подозрительно?! — засмеялся Макар. — Да нынче всяк стал подозрителен. Ты выгляни в окошко. — Окно его кабинета выходило на Таганскую улицу. — Покажи мне хоть одного не подозрительного. Ты видишь, как быстро русская нация переродилась в подозрительных кликуш и подозрительных хапуш?
— Макар Якимыч, у меня есть основания…
— Саня! — остановил меня Макар. — Мы не филиал Лубянки. Ты, я вижу, все пытаешься мне поведать про каких-то бандитов. Я тебе отвечу: у нас мебельный комбинат. И в нашу задачу не входит их ловля. Но мы их можем обслужить: стол, стул, гроб. Итак, на шесть полных дней я заказываю в Швейцарии замок.
Я вышел от Макара. «Что делать? Есть частные детективы, есть целые агентства. Но выкладывать все перед незнакомым дядей… Да и стремно. Потом он еще и обернет это против тебя. Нужен свой человек». Поднимаясь по лестнице, я мучительно вспоминал: где, у кого есть такой детектив? Но ничего не шло на ум. Сзади послышался губановский топот. Я оглянулся: сияющий Губанов гнался за мной.
— В стиле модерн? — понял я.
— И прямо сейчас! — задыхаясь, подтвердил Губанов. — Я обещал, что наш специалист сейчас подъедет! Я, Алексан Василич, где только тебя не искал! Даже в туалете! Глядь — кабинка занята. Ну, думаю, ты там! И давай орать, как мартовский кот: Алексан! Алексан! Тут кабинка открывается… И знаешь кто выходит?!
— Ехать куда?
— Новый дом на Пятницкой…
На Пятницкой! Точно! Как я мог забыть?! На Пятницкой жил Витька Спиридонов — Спиридон, профессиональный сыщик! Мой школьный друг. Правда, дружить по-настоящему со Спиридоном было невозможно. Он постоянно за кем-то следил, вел какие-то тайные записи, которые сам же и шифровал непонятно от кого. Его «дипломат» с кодовым замком был всегда набит таинственными схемами и планами. Потом, после школы, Спиридон поступил в какой-то технический институт. Закончил его, тут и перестройка — и он воплотил свою детскую страсть: стал профессиональным частным сыщиком. И работает им сейчас. Мы давно уже не общались, но я иногда встречал кого-нибудь из класса, и те неизменно сообщали мне про Спиридона.
— Выезжаю! — Я выхватил папку с заказом и рванул к машине на радость Губанову.
От Таганки до Пятницкой рукой подать. Но я опять угодил в пробку. Я стоял на мосту и уже видел впереди в серой дымке старинные пятницкие кварталы, где прошли мое детство и юность. И вдруг я вспомнил, что дом Спиридона-то давным-давно снесли. Уже в десятом классе Спиридон ездил с какой-то окраины. Он не хотел менять школу перед выпуском. С какой же окраины? Я вынул телефон и набрал 009.
— Вы позвонили в платную справочную службу московской…
— Я хочу узнать телефон частного лица, — начал я.
— Его адрес?
— Если б знал я адрес…
— Хоть примерно.
— Нет.
— На нет и суда нет. — Девушка отключилась.
Я постепенно съехал с моста, и пятницкие кварталы исчезли с горизонта. Кто может знать о Спиридоне? В последнем классе он, шел я по следу, сблизился с Глинской. Как ее звали? Лена? Аня?
Вроде бы Аня. И кто-то рассказывал потом, что они даже поженились. Кто ж рассказывал? Ну да, сама же Глинская и рассказывала — я случайно встретил ее около Суриковского института. И потом я ее встречал, когда уже работал в «Мебели». И Глинская опять что-то говорила про Спиридона. Где она живет — я примерно знал. Раз, еще в детстве, я был у нее на дне рождения. И запомнил ее трехэтажный дом, последний этаж. Но это был старый дом.
Петляя в Лаврушинском переулке, я боялся не увидеть или увидеть на его месте что-то новое, офисно-ресторанное. Наконец, въехал во двор и остановился. В глубине двора стоял такой же желтоватый, как и в памяти, трехэтажный старый дом. Я не спеша закрыл машину и точно с опаской начал подниматься по ступенькам. «Конечно, они давно отсюда съехали, — носилось у меня в голове. — Все — на Спиридоне ставим крест. И что тогда? Но может быть, хоть кто-нибудь из ее родни тут остался».
Я поднялся на последний этаж. На широкой площадке было три двери. Я позвонил в первую. На лестнице и за дверью повисла гробовая тишина. Я постоял и уже собрался звонить в следующую, как дверь открылась. На пороге стояла Глинская…
Она стояла и молча глядела на меня. И я тоже молчал. Только сейчас я вдруг понял, почему я встречал ее на улице, а она всегда мне рассказывала про Спиридона.
— Я Спиридона ищу, — словно оправдываясь, молвил я. — То есть Витьку. Витю.
Глинская отступила, пропуская меня, и я вошел в кромешную тьму коридора.
Однако открытие это не удивило меня. Конечно, подспудно я это понимал, чувствовал. Но мне всегда было некогда подумать, сосредоточиться. Мне всегда было не до того.
В конце коридора раскрылась дверь — там, в светлом проеме, неподвижно стояла Глинская. Я двинулся на свет и вошел в неожиданно высокую, громадную комнату, но всю тесно и как попало заставленную старой мебелью, узкие проходы между которой вели куда-то. За окнами совсем близко качались голые ветви деревьев. От них в комнате было сумрачно и неподвижно. Мне подумалось, что здесь очень легко впасть в мечтательность и предаться одним лишь воспоминаниям. И ошибся.
Я снял пальто и озирался, ища место, куда бы его деть. Глинская подошла и бережно, точно ребенка, обхватила его, принимая. И вдруг, вскинув лицо, стала как-то торопливо, радостно и жалко глядеть мне в глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
