«Тоже мне, соблазнительница! — пронеслось в моейголове. — Именно в такие минуты выясняется, до какой степени ты труслива.А роковые женщины никогда не поджимают хвост». Не знаю, почему я вдругвспомнила про роковых женщин? Не с моей внешностью играть в такие игры.
Горчаков смотрел на меня, не отрываясь. Если бы он улыбнулсяхотя бы уголками губ, все выглядело бы не так серьезно. «Надо просто сыгратьроль, разве это так трудно?» — сказала я себе, закрыв глаза и пытаясьсосредоточиться. Стоявший в непосредственной близости Горчаков, вероятно,воспринял это как приглашение к действию и полез целоваться. • Он нравился мнетак сильно, что я задрожала, как вспугнутый заяц. Объятия тотчас же сделалисьтеснее. Вместо того чтобы наслаждаться поцелуем, я распереживалась: вдруг вэтот момент мимо проезжает Липа и пялится на нас из окна автобуса? Или Альбинаотправилась по делам и заметила машину мужа, а рядом с ней его самого,целующегося с какой-то девицей? Сейчас она подкрадется сзади и как завопит!
Я непроизвольно втянула голову в плечи. Горчаков сразуотстранился и заглянул мне в глаза:
— Что, неужели это так отвратительно? — спросилон.
Вероятно, я казалась ему бревном, покрытым инеем.
— Что?
— То, что я делаю?
«Это замечательно, — хотела выкрикнуть я. —Великолепно, потрясающе!..» А вслух сказала:
— Это непорядочно, вас Альбина ждет.
— Вы ничего не знаете, — Горчаков отпустил меня,насупился и, засунув руки в карманы, угрюмо уставился себе под ноги. — Онане является препятствием.
Я горько усмехнулась. Ну, конечно. Жена! Какое же этопрепятствие? Правда, сознание того, что Горчаков, мой идол, такой же, как всеостальные мужчины, ничуточки не остудило мою горячность. Если бы невмешательство Шлыкова, если бы Горчаков повел себя так же хотя бы месяц назад,я бы не смогла от него оторваться и прямо здесь, на автостраде, призналась емув любви.
— Ладно, разберемся с этим позже, — сказал он иоткрыл для меня дверцу машины.
Оставшуюся часть пути мы проехали молча. Липу на дачу привезКрылов, что явилось для меня полной и абсолютной неожиданностью. Человек,который занимался безопасностью фирмы, теперь находился в непосредственнойблизости от меня. А мне ведь было что скрывать. Шлыков говорил, что Крылов —бывший сотрудник ФСБ. Значит, он умен и хитер и расслабляться при нем нельзя. Ина Горчакова отвлекаться не стоит.
Шеф тем временем вовсю смешивал деловое и личное. Сначала мывтроем несколько часов подряд корпели над бумагами. Крылов присутствовал приэтом, изображая памятник. Он сидел совершенно неподвижно, чем безумно меняраздражал. Я то и дело поглядывала на него, борясь с искушением протянуть рукуи толкнуть его в плечо, чтобы проверить, не свалится ли он замертво.
— Не обращай внимания, — сказала Липа, заметившаямои терзания. — Это он так медитирует.
Мне бы хотелось, чтобы Крылов медитировал где-нибудь вдругом месте, подальше от меня, но вслух я этого, конечно, не сказала. Во времяобеда выяснилось, что через пару часов Альбина с малышом уезжают в аэропорт,где сядут на самолет и отправятся на Кипр поплескаться в Средиземном море. Доотъезда мальчика положили спать. Я не удержалась и, как всегда, стесняясь,пробормотала:
— Кажется, мы не вовремя…
— Да что вы, — обернулась ко мне Альбина. —Не переживайте, все нормально.
Потом она о чем-то заспорила с мужем, и я обратила внимание,что Горчаков сильно раздражен. Он сказал жене что-то резкое, и та сделала емузамечание:
— Держи, пожалуйста, свои эмоции при себе. Вокруг тебялюди.
— Человек не всегда может вести себя так, какпредписывают ему условности, — парировал Горчаков, пристально глядя наменя. — Он не волен в своих чувствах.
Альбина удивленно подняла глаза от тарелки и, промокнув губысалфеткой, окинула мужа долгим взглядом. Потом снова принялась за еду. Она былакрасива и изящна, словно героиня какого-нибудь фильма о жизни миллионеров.Звезда, каждый жест которой вызывает восхищение всей съемочной группы.
Тут слово взяла Липа и умело перевела разговор на совершеннонейтральную тему. Но мне все равно было не по себе, потому что я постоянночувствовала на себе пристальный взгляд Крылова. Может быть, меня подозревают всаботаже и пригласили сюда только для того, чтобы разоблачить?
Я упустила нить разговора и не представляла себе, о чемтолько что говорили за столом. Горчаков тем временем обратился ко мне:
— У красивых женщин совершенно особый взгляд на мир,разве не так?
— Не знаю, — пожала плечами я. — Если красотадействительно должна спасти мир, меня вряд ли зачислят в команду спасателей.
— Вы себя явно недооцениваете, — многозначительносказал Горчаков.
Альбина поморщилась и, поглядев на него в упор, произнесла:
— Перестань, Серж. Марина не какая-то там старая дева,которая сохнет без комплиментов.
— А это никакой не комплимент.
— Все равно. Ты перегибаешь палку.
— С каких это пор ты стала меня одергивать?
— С тех самых, как ты решил держать меня за дуру.
Я покраснела.
— Кстати, Мариша, — сказала находчиваяЛипа, — я наткнулась в «Звездном мире» на большую статью, посвященнуютвоему мужу. Подумала, что тебе надо обязательно ее отдать. Ты не расплачешься?
Она обернулась и взяла со стула красочный толстый журнал. Сглянцевой обложки смотрело улыбающееся лицо Матвея — его лучезарная улыбка,которую он дарил всем, независимо от настроения.
— Вы были замужем за Матвеем Заботиным? —изумленно спросила Альбина и, протянув руку, попросила:
— Можно?
Липа отдала ей журнал, и та, раскрыв его на развороте,принялась рассматривать фотографии: Матвей за роялем, Матвей на вручениикакой-то музыкальной премии, Матвей в первом ряду партера на концерте, Матвей вокружении знаменитостей. А вот он под руку со мной. Фотография была парадная. Ястояла гордая, одетая, как модель, он смотрел на меня с обожанием. На людях мывсегда изображали счастливую пару. Это было важно для его имиджа.
Горчаков, придвинувшийся к жене, с потемневшим лицомразглядывал снимки.
— Господи, какой молодой и красивый! — неудержалась Альбина. — Так жаль…
Липа наблюдала за реакцией шефа. Крылов тоже. Во время обедаэтот тип ожил и даже иногда вставлял замечания в общий разговор.
Возле стола появилась няня, одетая в дорожный костюм.
— Ребенка пора поднимать, — напомнила она.
Оказывается, они ехали на море втроем. Что ж, у Альбиныдолжно быть время на отдых, не обремененный никакими заботами. Муж могпозволить ей не думать о расходах.
