Карло... Имя это эхом отдавалось у него в голове, и если бысознание имело форму, то в этот момент оно походило бы на огромный коридор.«Карло, Карло, Карло», шепотом разносилось по бесконечному коридору. «ВылитыйКарло», — сказал кто-то несколько минут назад, но, казалось, с тогомомента минуло уже много лет.
Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем этот человекраспрямился и его водянистые голубые глаза зло сузились. Всем своим видом онизображал, что страшно оскорблен. Но на самом деле он ничуть не удивился, хотяи желал показаться удивленным. Нет, он был совершенно доволен ответом.
Но еще более странным было поведение Алессандро, сказавшегоТонио, что им надо идти как можно скорее.
— Извините нас, ваше превосходительство, — сказалон, едва ли не до боли сжав руку Тонио.
— Так ты ничего не знаешь о своем брате? — сказалмужчина, презрительно улыбнувшись и понизив голос, что вновь создало видимостьугрозы.
— Вы ошиблись, — отозвался Тонио, а может, емуказалось, что он произнес это вслух. Он испытывал не просто головную боль, амучительную мигрень. В нем вдруг заговорила инстинктивная преданностьродителям. Этот человек нарочно хотел сделать ему больно. Он знал это. — Ясын Андреа Трески, синьор, и у меня нет брата. И если бы вы удосужилисьузнать...
— Ах, но ты-то ведь знаешь меня, Тонио! Вспомни. Что жекасается твоего братца, то я совсем недавно был с ним в Стамбуле. Он жаждет узнатьновости о тебе. Интересуется, как ты поживаешь, насколько вырос. Твое сходствос ним просто поразительно.
— Ваше превосходительство, вы должны насизвинить, — почти грубо прервал его Алессандро.
Казалось, он, если понадобится, готов был встать между этимчеловеком и Тонио.
— Я твой двоюродный брат, Тонио, — сказал мужчинас тем же напускным видом мрачного негодования. — Марчелло Лизани. И мнеочень грустно будет сообщить Карло о том, что ты ничего о нем не знаешь и знатьне желаешь.
Он повернулся в сторону книжной лавки, глянув через плечо наАлессандро. А потом сказал еле слышно:
— Как я вас ненавижу, евнухи проклятые.
Тонио вздрогнул. Это было сказано с таким презрением, словноон произнес «потаскухи» или «шлюхи».
Алессандро же просто потупил взор. Он на мгновение замер, апотом его губы растянулись в легкой смиренной улыбке. Он коснулся плеча Тонио,жестом приглашая его в кафе под аркадой.
Несколько минут спустя они сидели на грубых скамейках насамом краю площади, греясь на солнце, заглядывавшем в высокую арку, и Тониолишь смутно осознавал, что все это не сон и он действительно сидит и пьет вкафе, где высокородные синьоры и простолюдины соприкасаются локтями.
К ним подошла хорошенькая девушка. В любой другой момент ееприближение сладко потрясло бы его. У нее были каштановые, с золотым отливом,волосы, которые показались ему невыразимо прекрасными, и в глазах так жечудесно смешивались зовущая глубина и искрящийся свет.
Но сейчас он ее едва заметил. Анджело говорил о том, чтоподошедший к ним человек — безумец. А Алессандро уже завел вежливый разговор отом, какая хорошая нынче погода.
— Знаете старый анекдот? — сказал он Тонио легко идоверительно, так, словно незнакомец вовсе не оскорбил его. — Если погодабудет плохой и «Буцентавр» пойдет ко дну, дож сможет наконец оказаться впостели со своей женой и подтвердить их брачный союз.
— Но что это был за тип и что он нес! —пробормотал Анджело и добавил что-то о патрициях, которые не умеют подобающимобразом одеваться.
Тонио смотрел прямо перед собой. Красивая девушка оказаласьв поле его зрения. Она шла навстречу ему с вином на подносе и жевала конфету ведином ритме с покачивающимися бедрами, при этом улыбаясь мягкой от природыулыбкой. Когда она расставляла чашки, то наклонилась так низко, что в глубокомвырезе ее блузки он увидел розовые соски! Слабое волнение страсти шевельнулосьв нем. В любой другой момент, в любое другое время... но сейчас этого словно быне было, не было ее бедер, изящной обнаженности рук и этих красивых, такихпленительных глаз. Она была не старше его, как он понимал, а облик ее выдавалдетскую смешливость.
— Но почему же он нес всю эту чушь?! — не унималсяАнджело.
— Ох, хватит об этом, а? — мягко отозвалсяАлессандро.
Он раскрыл английские газеты и спросил Анджело, привлекала лиего хоть когда-нибудь опера.
— Греховное занятие, — пробормотал Анджело. —Тонио, — сказал он, забыв о более приличествующем обращении, как частоделал, когда они оставались одни, — ты ведь не знал этого человека? Незнал?
Тонио не отрываясь смотрел на вино. Он хотел сделать глоток,но не в силах был шевельнуться.
И тогда он впервые посмотрел на Алессандро. А когдазаговорил, голос его оказался тихим и холодным: — Так у меня есть брат вСтамбуле?
Глава 9
Уже перевалило за полночь. Тонио стоял в гнетущей сыройпустоте большой гостиной. Закрыв за собой дверь, он ничего не мог различить втемноте. Колокола вдали возвестили час ночи. В руке у него была большая сернаяспичка и свеча.
Он чего-то ждал. Чего? Пока не отзвонят колокола? Он и самне знал.
Весь вечер, вплоть до нынешнего момента, был для негосплошным мучением.
Он едва помнил, что случилось. Две веши впечатались в егосознание, и они не имели никакой связи друг с другом.
Во-первых, эта девушка в кафе. Когда он уже поднялся, чтобыуходить, она легонько прижалась к нему и прошептала, привстав на цыпочки:«Запомните меня, ваше превосходительство, меня зовут Беттина». Звонкий смех,заразительный смех. Детский, смущенный и абсолютно искренний. Тонио хотелосьущипнуть ее, а потом поцеловать.
Во-вторых, Алессандро не ответил на его вопрос. И не сказал,что это неправда! Он только смотрел куда-то в сторону.
А что касается того человека, которого Анджело десять разназвал опасным безумцем, то он действительно был двоюродным братом Тонио. Тониовспомнил его. А уж такому человеку врать было совершенно ни к чему!
Но что тревожило его больше всего остального? Может быть,таящееся в глубине сознания смутное ощущение того, что ему это было известно?Карло. Он слышал это имя прежде. Карло! Кто-то уже говорил эти самые слова:«Вылитый Карло». Но чей голос произнес их и где? И как он умудрился дожить дочетырнадцати лет, даже не подозревая о том, что у него есть брат! Почему никтоне сказал ему об этом? Почему даже его наставники не знали об этом?
Но Алессандро знал.
