плохое. Теперь представь, что могут подумать люди, чужие ему и относящиеся к колдовству с опаской.
Я размышляю.
— Эрнесто был уверен в надёжности Бартоломео и Брадана, но выходит, они его предали. Тогда и Гилберта они могут с лёгкостью предать.
— Они хорошие люди, — говорит Нела, — и думают, что цель у них благородная. Только поэтому они позволили себе иметь секреты от короля. Но боюсь, что Гилберт им будет нужен лишь до тех пор, пока полезен. К тому же он, глупец, решил им заплатить. Уж лучше бы сказал правду. Они наверняка чувствуют себя униженно, хоть и не говорят о том, а это может привести к разным бедам.
— Если бы я ещё понимал, что происходит, — говорю я.
— Прости, не могу рассказать, — Нела отворачивается, глядит вдаль, на море. — Скажу только, что ищут они в первую очередь не новые земли, а человека, который нужен всем троим по разным причинам. Остальное пусть расскажет Гилберт, когда будет готов. Я обещала ему молчать.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Что же мы теперь будем делать?
— Не мы, а ты. Стань вот так, прямее… расслабься. Разведи руки в стороны…
— Нет, погоди, погоди, — возражаю я. — Сперва объясни, что ты собираешься делать. Я не умею читать мысли, а дураком себя чувствовать уже устал.
— Ты станешь птицей, отыщешь корабль и будешь следить за теми, кто плывёт на нём. Когда Гилберту понадобится твоя помощь, превратишься в человека, — спокойно сообщает Нела.
Таким тоном обычно говорят о заурядных вещах, к примеру: «сейчас я схожу на рынок за рыбой и приготовлю её к обеду» или «что ж, заштопаю-ка я этот чулок».
— Погоди, — я отстраняюсь. — Мне нужно больше деталей!
— Я превращу тебя в птицу. Пока всё понятно?
— В какую?
— В морскую, чтобы не вызывать подозрений. В быструю и выносливую.
— Хорошо, с этим понятно, — соглашаюсь я. И вправду, нет смысла превращать меня в курицу или индюка.
— Затем тебе придётся отыскать корабль. С этим сложно — направления я не знаю, за день корабль ушёл далеко. Но попробую отправить Гилберту письмо, а ты последуешь за ним.
— Ого, ты умеешь отправлять письма по небу? — удивляюсь я.
— Надеюсь, что получится. Ветер или дождь могут стать помехой. Тут мне нужно от тебя обещание: если потеряешь след или не найдёшь корабль за два дня, поворачивай назад. Если ещё раньше почувствуешь, что теряешь силы — поворачивай назад. Да, Гилберту, возможно, придётся нелегко, но он может это пережить. Твою смерть — вряд ли. Я тоже себя не прощу. Понял?
— Понял.
— Обещаешь?
— Конечно, обещаю! — сказал я самым честным голосом. Вот ещё, поворачивать, когда другу может грозить гибель!
— Ты что, скрестил пальцы за спиной? — догадывается моя собеседница. — Сейчас развернёмся и поедем обратно, раз так.
— Ладно, — я вытягиваю перед собой ладони и склоняю голову. — Обещаю, честное слово.
Нела пристально глядит на меня, затем покачивает головой и вздыхает.
— Представим, что я тебе поверила, — говорит она. — Если тебе посчастливится отыскать корабль, не спеши возвращать человеческий облик. Наблюдай. Выжидай. Стань человеком, когда увидишь, что это безопасно, или если это будет жизненно необходимо. С этим всё ясно?
— Звучит разумно, я согласен. Я готов, превращай меня!
— Погоди, последнее. Чтобы стать человеком, тебе нужно будет съесть или выпить что-то. До тех пор придётся голодать. Понял теперь, почему я прошу поворачивать назад, если ты не сумеешь быстро отыскать корабль?
— Это никуда не годится! — возмущаюсь я. — А есть что-то такое, чтобы я мог подкреплять силы? Я ведь мог бы спать на воде, питаться рыбой и не сдаваться, пока не отыщу корабль.
— Другой путь выглядит так: ты отправляешься домой и там ждёшь возвращения Гилберта, — невозмутимо сообщает Нела.
— Что ж, — вздыхаю я, — согласен на первый.
— Договорились. Разведи руки в стороны…
— Погоди, а одежда ведь не превратится вместе со мной? Её лучше снять?
— Да, её лучше снять. А ты хочешь её снимать?
— Да как-то не очень…
— Тогда не нужно. Стой спокойно, не напрягайся, больно не будет… наверное.
— Погоди! Что значит «наверное»?
— Ты ведь остаёшься в одежде, а форма тела птицы не такая, как у человека. Застрянешь, запутаешься…
— Да чтоб его, — ворчу я себе под нос и избавляюсь от части одежды, стараясь не смотреть на Нелу. Затем становлюсь, расставляю руки, как она просила, и на всякий случай закрываю глаза. Но сразу открываю: тут лучше ничего не пропускать, наверное.
Нела становится у меня за спиной, поворачивает мои руки ладонями вниз, встречает их снизу своими ладонями.
— Растите, перьев стрелы,
раскройтесь, трепеща,
крыла… — начинает она.
Я ощущаю, как покрываюсь гусиной кожей (вероятно, от ночного холода).
— …чтоб птицей белой
пустилась в путь душа, — продолжает Нела.
Спиной я чувствую её тёплое дыхание.
— А обретя, что ищет,
иль выбившись из сил,
земной вкусила пищи
и вновь лишилась крыл, — завершает колдунья и медленно отнимает ладони.
«Кажется, ничего не вышло» — хочу сказать я, но вместо этого раздаются какие-то хрюкающие звуки. Я пугаюсь. Похоже, что-то пошло не так, и быть мне теперь поросёнком.
Я бегу, сам не зная куда. Ноги тут же путаются в штанах.
— Что ты натворила! — кричу я. — Кого я теперь спасу?
— Хрю-хрю! — звучит в ночной тишине. — Скрип-скрип.
— Да стой же ты, глупец! — пытается остановить меня Нела. — Это заклинание не должно влиять на разум, хотя я уже не уверена.
Она спешит за мной, я — в панике — от неё, но вдруг случайно гляжу на свою переднюю конечность и вижу, что это крыло.
Я останавливаюсь.
— Получилось! — радостно говорю я. То есть: «Хрю-хрю! Скрип».
— Ты понимаешь, что я говорю? — спрашивает Нела, с беспокойством глядя мне в глаза.
— Хрю, — киваю я.
— Хорошо. Попробуй полететь. Убедись, что это получается, и возвращайся ко мне.
Вот это здорово! В прошлом я, конечно, летал на спине дракона, но теперь сам смогу управлять полётом, а это во много раз лучше!
Я машу крыльями, но ничего не получается. Надеюсь, я — летающая птица. Может быть, виноват ужин?
— Попробуй разбежаться, — подсказывает моя спутница.
Я бегу, цепляя сухие стебли, расставляю крылья, делаю взмах, другой… и отрываюсь от земли! Сказочные ощущения! Ветер в лицо, будто я скачу по небу, или нет, плыву! Важно только не забывать о крыльях: стоит отвлечься, и они действуют сами по себе, вразнобой, а то и складываются.
Я делаю три круга над Нелой, а затем приземляюсь. Это выходит не так удачно, как хотелось бы, но кости остаются целы.
— Ты умница, — говорит она мне и гладит по голове. — Готов к
