ней разговаривала.
— О чем?
— Я обратила внимание, что Лида торопливо мыла посуду и спросила шутя: «Не на свидание ли ты спешишь, Лида?» Она ответила: «Да, на свидание». Я удивилась ее откровенности и полюбопытствовала: «С кем же у тебя свидание?» Она ответила, что одно с двумя мальчиками около Дворца культуры завода, а второе с Яшей Одноруким. Я засмеялась. Мне показалось, что она шутит, и я отошла от нее.
— Что это за Яша Однорукий и мальчики? — оживляясь, спросил Драч.
— Я не знаю. О них я никогда от нее не слыхала.
— А как Лида называла ремесленников, которые питаются в вашей столовой?
— Мальчиками.
— Может быть она к ремесленникам спешила на свидание?
— Не знаю.
Драч отпустил Постникову, встал из-за стола и с удовлетворением потянулся. Кажется, появился кончик ниточки!
Драч вернулся в райотдел во второй половине дня и зашел к Волоскову, у которого уже сидели Батурин и Ененков.
Леонид Александрович от сестры Лидии не узнал ничего. Ененков сообщил, что Герман, не приходя в сознание, в больнице умерла. Осмотр ее одежды ничего нового не дал. Александр Ильич также рассказал, что венкабинет медсанчасти дал справку о том, что Герман у них не лечилась и никто на нее как на источник заражения не ссылался.
Рассказ Драча вызвал всеобщий интерес и было решено заняться вплотную пятой группой ремесленного училища.
— Одновременно всем искать Яшу Однорукого, — сказал Волосков.
Ененков начал допрашивать учащихся пятой группы. Многие ремесленники знали в лицо Герман и легко опознавали Лидию по фотографии. Но никто из них ничего определенного о ее знакомых сказать не мог. Из их показаний можно было сделать только один вывод: Герман частенько выпивала с молодыми ребятами, причем пила всегда за их счет. Какого-либо постоянного и сколько-нибудь длительного знакомства она ни с кем не вела. Встречалась и выпивала буквально один-два раза и затем знакомилась с другими юношами. Таким образом знакомых у нее было много. Но никто из них Яшу Однорукого не знал.
Батурин продолжал работать с пятой группой ремесленного училища, но результаты не радовали.
— С группой закончил. Приступаю к хождению по магазинам, — сказал как-то Леонид Александрович Волоскову, — попробую выяснить, где был куплен плавленный сыр, конфеты «Буревестник» и водка.
— А как с Яшей?
— Пока не нащупал, но поиски не прекращаю.
— Хорошо. Возьми себе в помощь оперуполномоченного Туганова. Он сегодня закончил все свои срочные задания.
— Есть!
Вечером, когда Волосков уже собирался уходить домой, к нему в кабинет вошли оживленные Батурин и Туганов. У смуглого и черноволосого Туганова только по глазам можно было заметить, что он очень доволен. У Батурина же радостью светились не только глаза, но и весь он, казалось, готов был плясать.
— Есть магазин и есть продавец! — откидывая рукой волосы выпалил Батурин.
— Подожди! — Волосков невольно улыбнулся.
Он взял со стола пресс-папье и постучал в стену. Через несколько секунд вошел следователь прокуратуры Ененков.
— Теперь рассказывай! — предложил Батурину Венедикт Михайлович.
— Побывали мы во многих магазинах и киосках и все впустую. Наконец зашли в гастроном на улице Сталеваров. Сначала к одному, потом к другому, потом к третьему продавцу. Показываем фото Герман, одна опознает и начинает рассказывать: «Взвешивала я этой женщине конфеты «Буревестник» и тут к ней подошли двое пареньков. Один симпатичный, в стильной куртке, а другой одноглазый. Симпатичный ей говорит: «Женщинам конфеты, а мужчинам водка!» Покупательница им в ответ: «Ну-ка докажите, что вы мужчины, а я докажу, что женщины и от водки не отказываются! К тому же я в долгу перед вами не останусь!» — и достает из кармана пустой стакан. Парнишки переглянулись. Выворачивают свои карманы, сложились и просят пол-литра водки и пачку плавленного сыра. Я отпустила, и они втроем вышли на улицу». И это было часов девять вечера, а утром Герман обнаружили граждане! — закончил Батурин.
— Да, действительно важные сведения, — оживился Венедикт Михайлович, — а что, Александр Ильич, среди ремесленников нет никого с одним глазом?
— Нет.
— А перочинный нож, изъятый с места происшествия, так никто и не опознал? — спросил Батурин.
— Нет, — отозвался следователь.
Утром, когда Волосков еще не успел войти в свой кабинет, раздался телефонный звонок.
— Венедикт Михайлович! — услышал он в трубке голос оперуполномоченного Кирсанова. — Яша Однорукий мной установлен! Участковый уполномоченный Арлашкин сейчас доставит его к вам. А я по вызову еду в Областное управление.
— Молодец, Кирсанов! — Венедикт Михайлович повесил трубку и заходил по комнате, возбужденно потирая руки.
Волосков постучал прессом в стену.
— Александр Ильич, сейчас тебе доставят Яшу Однорукого! Давай обсудим план его допроса.
Они начали обсуждать вопросы и последовательность, в какой их задавать, одновременно предвосхищая возможные ответы на них. Наконец план был готов, и Александр Ильич ушел в свой кабинет поджидать Яшу.
Участковый уполномоченный Арлашкин, высокий худой мужчина с бледным лицом, на пороге появился внезапно вслед за коротким стуком, на который Ененков не успел среагировать. Арлашкин пропустил впереди себя человека средних лет, в пиджаке с пустым рукавом, заправленным в карман.
— Разрешите?! Задержанный доставлен. Я больше не нужен?
— Пока нет! — отозвался следователь. — Спасибо!
Мищенко, как оказалась фамилия Однорукого, был спокоен, что не ускользнуло от внимания Александра Ильича.
— А ведь Лида умерла, — сказал Ененков, в упор глядя на Яшу.
— Ну что ж, все там будем, — меланхолично отозвался тот.
Ответ был одним из тех, который ожидал следователь, но все же внутренне Ененков возмутился безразличием Однорукого.
— Значит вы знали Герман? — следователь бросил на край стола фотографию умершей.
— Знал, — услышал он равнодушный ответ.
Давая и дальше такие же односложные ответы, Мищенко подтвердил, что действительно Герман ему назначила свидание, но не пришла, и он ее в этот вечер не видел, а на следующий день узнал, что ее обнаружили с резаными ранами в бессознательном состоянии. Кто мог это сделать, он не знает, других ее знакомых также не знает. Такого ножа с красной пластмассовой ручкой он не видел нигде.
Допрос ничего нового не давал, и следователь, невольно разглядывая одежду Мищенко, обратил внимание на какое-то темное пятно на пиджаке около кармана, в который был заправлен пустой рукав.
— Что это за пятно?
— Кровь.
Получив такой неожиданный ответ, Александр Ильич вначале опешил, но, стараясь не показать этого, спросил:
— Чья кровь?
— Моя, — невозмутимо отозвался Яша.
«Это мы еще проверим», — подумал следователь.
— Как и почему кровь оказалась на пиджаке?
— Она с того дня, как мне на производстве повредило руку.
Задав еще несколько вопросов, уточняющих происшедший с Мищенко несчастный случай, Ененков перечитал вслух протокол допроса и вспомнил, что не задал еще одного важного вопроса.
