Люди всё больше уходили в себя, проза существования презиралась, поэтическое и непрактичное стали синонимами. Якоб Гримм писал, что ученый может найти удовольствие, только полностью отделив себя от реальной жизни и окружения.
Мир устал от просвещения, разрушившего веру, и теперь с завистью оглядывался назад на детское удивление и исповедания прошлого. Люди хотели уйти от однообразия сегодняшнего дня и вдохновлялись очарованием рыцарских времен, страстно желали вернуться в эпоху воображения, чудес и сказок. По мере того как жизнь и ее реалии были все скучнее и прозаичнее, поэзия и искусство становились все поэтичнее и нереальнее. Художники и писатели на всех парусах бороздили бескрайнее море романтизма, чтобы найти на дальнем берегу какого-нибудь неземного края волшебный голубой цветок. Бури, которые за одно поколение пронеслись по Европе, разрушив все политические и социальные институты, изменив весь порядок вещей и принеся волнение и беспокойство в жизнь самого скромного обывателя, нарушили равновесие умов. Все это привело к тому, что религиозно настроенные люди оказались в объятиях Римско-католической церкви. Правящие принцы, поэты, такие как Фридрих Шлегель, Захария Вернер, художники Шадоу, Овербек, Рипенхаузен, одаренные женщины Софи фон Шардт[88] и Доротея Шлегель[89] стали новообращенными, а политические писатели Адам Мюллер, К. Л. фон Галлер, перешедшие в католицизм, выковали политическое оружие из своих новых убеждений. Шатобриан был модным поэтом высших кругов, поскольку его романтическая концепция католицизма соответствовала тону эпохи.
Иоганн Вольфганг Гёте
Литография Д. Маклиза по Дж. К. Стиллеру и В.М. Теккерею, 1832
Людвиг ван Бетховен
Карикатура неизвестного художника
Протестантская церковь, самым известным теологом которой в то время был Шлейермахер, видевший в религии не просто приверженность к вероучению, а совокупность всех высших чувств, распалась на множество сект. Баптисты Гамбурга начали распространять свое учение в 1834 году. Число тех, кто присоединился к различным орденам, увеличилось во всех направлениях. Когда была предпринята попытка остановить разделение, создав Священный союз, в котором состоял Фридрих Вильгельм III[90], эта полицейская мера только способствовала превращению лютеран в мучеников, в то время как прежнее разделение продолжалось.
Модная иллюстрация
Париж, 1824
Распространялся также тайный культ, отмечавший свои обряды аморальными оргиями, подробности этого были раскрыты в 1835 году проповедниками Эбелем и Дистелем, но последовавшее судебное преследование затянулось на годы и так и не было доведено до окончательного завершения из-за страха скомпрометировать все «доброе» общество.
Политика, как и религия, породила энтузиастов. Когда в 1821 году жители Мореи[91] восстали против турок, филэллинский дух[92] подобно лесному пожару пронесся по Европе и зажег пламя в каждом сердце. Борьба Греции стала делом свободы и справедливости. Восстание, наполнившее правившие державы страхом и неудовольствием, было встречено народом радостными возгласами, и филэллинство стало религией для молодых и старых. Банкиры, такие как Эйнард из Женевы и Хоффман из Дармштадта, жертвовали свои деньги на благое дело; красивые женщины, как Рекамье, были его пропагандистами; поэты Мюллер и Шелли посвятили Греции свои лучшие стихи. Любой, кто умел владеть мечом или винтовкой, как генерал фон Норман, лорд Байрон, принимал участие в священной войне.
Торговля и промышленность были в то время смыслом жизни, купец и фабрикант стали лидерами мира, а деньги – символом спасения. Вся красота, казалось, ушла в прошлое, и поскольку минувшее было известно лишь поверхностно, оно казалось еще более притягательным, туда каждый обращался в поисках идеала, благородных людей и достоинства жизни. Словно в ответ на эту тягу к идеальной красоте появился романтический писатель Вальтер Скотт. До этого в Германии был свой исторический роман, но это были грубые и литературные произведения Бенедикта Наубера, Х.Г. Шписа, К.А. Вульпиуса. Восхитительное повествовательное искусство великого шотландца отвечало требованиям культурной публики. В 1814 году появился роман «Уэверли», за ним в 1820-м последовал «Айвенго», в 1821 году – «Кенилворт», в 1823-м – «Квентин Дорвард», и каждый из них, в свою очередь, имел беспрецедентный успех. Здесь впервые, к удовольствию читателя, была представлена картина о странствующих рыцарях, трубадурах и шатленах, изображенных в тайных монастырях и замках с башнями.
Романы Скотта были переведены на все языки, новые издания и переиздания наводнили рынок в течение двадцатых годов XIX века. Издатель Шуман из Цвиккау, отец Роберта Шумана, сколотил на этих переводах довольно большое состояние. Театр также использовал этот прибыльный материал, в 1823 году в Берлине был дан «Кенилворт», а в 1827-м – балет по этому роману в Неаполе. В высших кругах костюмы для маскарадов брались из книг Скотта. На балу, устроенном Генри Уэлсли, посол Англии в Вене, сливки австрийской знати, эрцгерцогини, принцессы, принцы и графы появились в великолепных костюмах Квентина Дорварда, Айвенго, Лестера, Элизабет и Эми Робсарт.
Джордж Гордон Байрон (лорд Байрон)
Художник Х. Мейер, по гравюре Г.Х. Харлоу, 1816
Соперниками за общественную благосклонность в Германии были барон де ла Мотт-Фуке[93], Виллибальд Алексис[94] и Карл Шпиндлер, ныне совершенно забытый, но который заворожил читателей тех дней своими романами «Еврей» и «Иезуит». Генриетта фон Паальцов, некогда известная как автор романов «Замок Годви» и «Сент-Рош», привнесла приятную женскую атмосферу в свои исторические произведения, и они нашли свой путь в каждую гостиную, пока в сороковых годах не возник спрос на более мощную литературу.
Портрет леди Дигби
Художник Джозеф Карл Штилер, 1831
До сих пор романы всегда ка-сались превратностей ухаживания и неизменно заканчивались женитьбой влюбленных, но теперь Жорж Санд и графиня Хан-Хан приоткрыли завесу супружеской жизни и показали, что счастье не начиналось, а заканчивалось этим событием. Они представляли брак безрадостным и несчастливым, в лучшем случае утомительным, по их мнению, это была смерть любви, а истинная свободная любовь могла существовать только тогда, когда она освобождена от оков.
Маскарадные костюмы
Художник Поль Говарни, 1830
Во времена Первой империи любовь и страсть были лишь мимолетным удовольствием, но теперь они должны были стать единственной постоянной целью жизни. Положение, муж, дети, деньги и слава – что это значило, когда звала любовь. Героиня романа Хан-Хан оставляет по очереди трех мужей, поскольку ни один из них не удовлетворил стремлений ее натуры. Но что она такое по сравнению с прекрасной леди Элленборо[95], которая, выйдя замуж за пятерых европейцев подряд, в шестой раз берет в мужья арабского шейха!
Да, мы находим подобные сюжеты и в реальной жизни. Жена Кристиана VIII из Дании, Шарлотта Фридерика Мекленбургская, влюбилась в своего французского учителя музыки, была поймана с поличным и сослана в Ютландию. Посвятив всю свою жизнь любимому, она умирает сестрой милосердия в Риме. Жена Георга IV, Каролина Брауншвейгская, приезжает на Средиземное море в компании красивого итальянца Бартоломео
