чайную…
«—Не смей приходить ко мне, Август! – Слова звучат в голове и отзываются в груди набатом. – Не смей являться! И забери этот проклятый духовный цветок…
– Его невозможно забрать, Кассандра.
– Мне плевать! Тогда просто исчезни. И никогда, слышишь, никогда не приходи! Меня не надо жалеть. Меня не надо спасать. Я Кассандра Вэйлинг! И я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Навсегда».
Слова обжигают.
Я не хочу думать о той, кто сказала их. Но розовые лепестки, кружащие в воздухе, безжалостно напоминают.
Протянул руку. На черную перчатку, танцуя, упал лепесток. Жар опалил спину, заныли шрамы, словно на меня дыхнула пламенем бездна. Или во мне? Лепесток обуглился, словно мотылек в огне.
Розовое под моими ногами превратилось в пепел.
Кто-то вскрикнул.
Отвернувшись, я торопливо пошел прочь. Какое-то время петлял по проулкам и проходным дворам, сворачивал то на набережную, то на проспекты. А потом заметил возвышающийся церковный купол и двинулся к нему.
Поднялся по ступеням, вошел внутрь, глубоко вздохнул.
Меня окружили и заполнили запахи ладана, свечей и благовоний, пропитавшие стены и рясы служителей, знакомые и родные. Все здесь было привычным. Звуки песнопений или тишины, бормотание молитвы и скрипы лавок, полутьма и блики огня, пляшущие на изображении Истинного Духа. В витражных окнах белело северное солнце, зажигая бледным золотом мозаичных святых. Большую часть своей жизни я провел в подобной обстановке и сейчас дышал глубоко, пытаясь наполниться тем, что любил и во что верил.
Прихожан в этот час почти не было, только одинокий старик в углу бормотал, поминая почивших родственников. Не спуская глаз с алтаря, я медленно приблизился, опустился на низкую скамейку для колен. Говорят, когда-то у Истинного Духа был лик, но его стерло время. И иногда я думаю, что было бы проще обращаться к тому, кто имеет лицо, а не только размытый силуэт. Однажды я даже озвучил эти кощунственные мысли наставнику, но к моему удивлению, он не наказал меня, а лишь рассмеялся.
«В этом есть великий смысл, Август, – сказал он. – У Духа нет зримого воплощения, потому что он в каждом из нас. Все мы носим часть Истинного Духа. Все мы – он».
На фреске плясали блики свечей. На ярусах тихо напевал певчий. Я замер, погружаясь в привычное медитативное отчуждение.
– Дух Истинный, всеобъемлющий и всепроникающий, спасающий и дарующий, исцеляющий и благотворящий. Духом своим я обращаюсь к тебе. Прошу, помоги, – негромко произнес я. Помолчал, собираясь с мыслями. Внутри звенело от напряжения. – Помоги найти моих друзей. Помоги спасти их. Помоги освободить. Они не виновны и не заслужили наказания. Ирма уже не отличает реальность от своих видений, ее разум запутался в парах опиума и дымных образах. Заточение убьет ее. А моя сестра… – Я на миг прикрыл глаза, вспоминая лицо, закрытое костяной маской. – Зое нужна любовь и поддержка. Она теряет себя. Она не виновата в том, что с ней случилось. И она не выживет в заключении. Помоги освободить их.
Я посмотрел на фреску.
– Я даю обет, что позабочусь о друзьях, Ирме и Зое. Увезу их в пустоши или на ледник, туда, где они никому не причинят вреда. И им – никто. Позволь им прожить жизнь свободными. А что касается меня…
Вдох со вкусом ладана заполнил грудь.
– Я сдержу скверну внутри себя. Я буду сдерживать ее до тех пор, пока мои друзья не окажутся в безопасности. А после… после. Если твоя воля в том, чтобы заточить скверну в Песках или уничтожить вместе со мной – пусть будет так.
Обмакнув пальцы в чашу с водой, я поднес их ко лбу.
Поднялся с колен и покинул церковь, слушая тишину внутри себя. Стало легче. Я верил, что Истинный Дух услышал меня. Услышал и принял мой обет.
***
К отелю мы с Клавдией подошли одновременно. На ступеньках я обернулся. Осмотрел переулок. Но он был почти пуст, вновь разгулявшаяся непогода разогнала случайных прохожих. Но после того, что случилось на аллее, так и казалось, что кто-то смотрит мне в спину.
Я придержал дверь, пропуская женщину, получив в ответ улыбку и заалевшие щеки.
– Ох, Роберт, благодарю! Опять дождь, это ужас что творится! Я едва не околела! А ведь с утра обещали ясный и тихий день, вот и верь этим погодникам! Что ни слово – то вранье! Старая Эстер из соседнего дома, гадающая на кофейной гуще, и то реже ошибается, чем они! А вы слышали новость? Из зверинца сбежал хищник и теперь бродит по улицам Неварбурга! Что творится-то, вы представляете?
Клавдия повесила пальто на рогатую вешалку при входе, я туда же пристроил мокрую куртку и шарф. Мне не терпелось узнать о разговоре с ее братом, и Клавдия, поняв это, подмигнула.
– Давайте выпьем чая, господин Аров. Согреем руки и языки. У меня есть что вам рассказать.
Мы прошли на кухню, где хозяйка готовила обеды для постояльцев и здесь же, судя по всему, иногда отдыхала. У стены стояла кушетка, рядом столик и слегка потёртое кресло. Я опустился в него, хозяйка у плиты загремела чашками, залила кипяток в стеклянный чайник, насыпала чайных листьев. Вернулась ко мне.
– Не знаю, обрадую вас или огорчу, но две недели назад в Благой Дом действительно привезли новых деструктов. И среди них две девушки: одна брюнетка с обезображенным лицом, а вторая не снимает траурную вуаль.
– Они… здоровы? – вскинулся я.
– С ними все в порядке. Их хорошо кормят и пытаются лечить. – Женщина вздохнула. – Но вы ведь понимаете… разрыв Духа – дело серьезное. Мне жаль ваших родственниц. И вас. Такая трагедия…
Я рассеянно кивнул, уже плохо помня, что соврал, когда просил разыскать Зою и Ирму. Остальные деструкты, очевидно, тоже в Неварбурге. Именно отсюда отправляют поезд в Пески.
– Вот только…– Клавдия прикусила губу. – Брат обмолвился, что скоро деструктов повезут дальше. Ну вы понимаете… Благой Дом лишь временное пристанище.
– Когда?
– На следующей неделе.
Я ощутил желание снова закурить. Что ж, значит, у меня всего несколько дней, чтобы вытащить сестру и друзей. И первый почти закончился.
А я пока даже не представляю, как это сделать!
Что способен сделать один человек, затерявшийся среди
